Темий Чалин - Предвкушение. Сладкая грусть. Сильные чувства. И немного смерти

Это известно каждому: Нежелание радоваться счастью кого-либо твёрдо считается завистью. Согласитесь, звучит избито. В самом деле, разве можно за кого-то радоваться, когда не хочется? Поверьте, нежелание совсем не означает неумение . Хуже всего врать самому себе…

Вслед за тем, умыв личико тёплой водой, Катя, по причине прохлады в доме, усаживается на унитаз, чтобы справить малую нужду. Однако, из-за спазмов, легко сходить в туалет не получается. Нервы шалят. И в остальном тоже всё не слава богу. Тело ватное, самочувствие гнусное, даже согревание носа в ладонях ни к чему, кроме как ползанью хворых мурашек, не приводит, – одним словом, дурное начало дня. Ещё этот внезапный звонок в дверь, заставивший вздрогнуть и всё расхотеть весьма некстати. «И кого только принесло в такую рань?», – выражает недовольство Катя, подходит к двери, а открыв её, тотчас же слышит из уст улыбчивого сектанта благое напутствие, произносимое с омерзительно-доброй интонацией.

– Себя убеждаете? – прерывает она его «громкую» речь.

– Что?.., – недоумевает фанатик.

– Катитесь к чёрту! – отвечает Катя, закрывает дверь и медленным шагом уходит к кухне, заявляя: – Господи, да что ж это такое?! Ни выспаться не дадут, ни в туалет сходить!

К её огорчению, напасти на этом не заканчиваются. Снова звонит телефон. Определитель диктует номер Веры. Брать трубку или нет? Сложный вопрос. Вроде и с подругой поговорить нужно, а вроде дело совсем не в ней, а в самих телефонных переливах, чешущих душу. И причём непросто душу, а медовую чуткую и оцарапанную.

Тем не менее:

– Аллё! – отвечает Катя так, будто горло сжало в тиски.

– Родная моя, ты плачешь? – переживает Ардабьева.

– Да…

– Что случилось?

– Не знаю, хочется так, – плаксиво, и со смехом, отвечает Катя. – Ладно, Вер, пойду я, преображаться, а то голова как после ядерной атаки.

– Вас бомбили, но вы остались живы? – трунит Вера.

– Угадала.

– Иди, конечно, Васёк, но учти: я с тебя с живой не слезу, пока ты мне не расскажешь, что с тобой произошло.

– Я поняла уже, заказываю гильотину.

– В комплекте с палачом?

– Да.

– Умирать нынче дорого.

– Я решу этот вопрос.

– Эгоистка!

– На том свете лучше.

– Чтоб ты на мосту там провалилась.

– Сучка ты, крашена! – шутит Катя.

– Кто бы говорил! – смеётся Вера.

– Мне же надо было что-то сказать.

– Спасибо, обласкала!

– Пустяки.

– Сейчас договоришься, и я тебя убью!

– Это мысль, а как ты меня убьешь?..

– Для тебя это так важно?

– Очень.

– Как тебя убить?

– Аккуратненько!

– В гробу красавицей быть хочешь?

– Ну да, конечно, справишься?

– Оформлю тебя по полной программе, а там как получится, – отвечает Ардабьева, – Уж не обессудь!

– Спасибо тебе, Верунь, за настроение, – посмеявшись, говорит Катя, – Извини, утро трудное, накатило на меня что-то.

– Всё хорошо, где встретимся?

– У метро.

– Договорились.

– Что с погодой?

– Мороз.

– Ясно, опять шапку надевать.

– Красивого лица ничем не испортишь.

– Я тебя обожаю.

Спустя некоторое время. Ожидая Веру недалеко от вестибюля станции метро «Баррикадная», Катя, задумавшись, неторопливо покуривает сигаретку. Ко всему ещё, мороз щекочет её щёчки и снежные хрупкие кристаллики, падая с неба, умильно тают на её ресницах и вылезших из-под шапки волосах. Поразительно, что все они, с точки зрения искусства, абсолютно разные по форме. Каждый со своим рисунком. Будто народный умелец обработал их, решив остаться неизвестным. Как знать, быть может, его тайна и была одной из тех самых особенностей, о коих не говорят вслух, но упиваются мыслью о них…

Таким образом, опоздав на приличное время, Ардабьева, представляющая собой худощавую скромную брюнеточку, приносит Кате свои извинения, чмокает её в губы и уходит с ней к кафе «Шоколадница», расположенное напротив зоопарка. Идти, от силы, минут пять. За этот короткий промежуток можно и посуду успеть помыть, и влюбиться, и от поцелуя опьянеть…

В результате, зайдя в то самое кафе и выбрав место в некурящем зале, они садятся за столик и делают заказ. «Мне блинчики с сёмгой, кофе свежезаваренный и всё, пожалуй», – говорит Вера. «А… а я пока ещё не определилась», – объясняет Катя, улыбнувшись после сказанных ею слов. Придерживаясь правил профессионального этикета, официант оставляет ей одно меню и, уточнив у Веры всё ли записано правильно, уходит.