Сергей Усков - Универсальный ключ успеха

Евгений Борисович улыбнулся:

– Искусный любовник? Нет, это слово и что за ним стоит, избегаю.

– Гм, что тогда?

– Я бы сказал так. Всегда быть начеку; не упустить возможность для мгновений радости. И разумеется, в каждом мероприятии, в каждом соприкосновении, в каждом контакте на первый план – мастерство. Короче, обоюдно быть искусными партнерами.

– Я поняла, – сказала Марья Ивановна. – Если возникнет возможность усилить удовольствие, постараюсь соответствовать. А впрочем, не церемоньтесь.

Они рассмеялись. Полина сверкнула глазами:

– Иногда жалеешь, что замужем.

– Похоже, у нас пошла волна, говорить без утайки, и даже говорить, что никому не сказали бы, – заметил Евгений Борисович, плавно переводя тему. В песочных часах все песчинки перетекли в нижний цилиндр. Пора на выход.

– Жалеть не надо, девочка, – сказала Марья Ивановна. Спокойный взгляд вспыхнул лукавинкой: – Надо пользоваться моментом… чтобы отвлечься и расслабиться.

– Сдается мне, подобное только что сказал? – Евгений Борисович пристально взглянул на Марью Ивановну. Она кивнула. В замкнутом пространстве, да еще пронизанным пеклом, мысли и желания настраиваются на одну волну.

Евгений Борисович открыл дверь парилки. Теперь прохлада заключила троицу в объятия. Он вышел первым, опрокинул на себя ведро холодной воды, осушив тело широким махровым полотенцем, уселся в пластмассовое кресло в комнате отдыха. Тем временем в моечной женщины смывали липкий пот, мочалками натирая тело до красноты. Он краем уха слушал их визг, ахи, сдавленные стоны – улыбался. Посмотрим, в какую нирвану их введёт распаренный веник. У Маши в руках сила есть: уж она его отхлещет! Будет он вертеться как угорь на сковороде.

Шум в моечной стих. Друг за дружкой перед блаженствующим Евгением Борисовичем появились две фурии. Обе легкие, подвижные, пусть в разных весовых категориях. Плюхнулись рядом на заготовленные кресла, расставленные полукругом у панорамного стекла топочного экрана. Огонь разгорался с новой силой.

– Ты хочешь нас поджарить? – спросила помолодевшая Марья Ивановна.

– Всё зависит от вас: что хотите вы, то хочу я.

– Приятно слышать, правда, Полина?

Полина кивнула, обмолвилась:

– Я даже не зная может быть ещё лучше, чего можно хотеть.

– Ага, острый пар расстроил твою программу действий. Ты начинаешь ощущать удивительную красоту мгновений. Отключается не разум, врожденные установки. Это путы. Сейчас жар да веник окончательно выведет из прежних рамок, – токовал Евгений Борисович.

– Надеюсь, не из рамок приличий, – как бы между прочим поинтересовалась Полина.

– Неприлично одно: трепаться о себе и других, – сказала, как отрезала Марья Ивановна.

– Но мы не беспамятные существа. – Защищалась Полина, словно припертая к стенке неотразимыми доводами.

– Можно сказать просто. Например, классно провела вечер, – сказал с улыбкой Евгений Борисович.

– Вы учите меня врать?

– Скорее, как жить по правде!

– Ни фига себе?! Я чувствую у меня сносит крышу.

– Сейчас веничком вынесет остальное через прореху в твоей красивой головушке.

Полина привстала, обратив затуманенный взор на Евгения Борисовича, словно спрашивая: это комплимент? От резкого движения полы халата распахнулись.

– У Полины красивая не только головушка, – ответила за мужчину Марья Ивановна, протягивая рука, чтобы одернуть бесстыдные полы халата.

В моечной вдруг брякнуло. Марья Ивановна с вытянутой рукой и Полина с распахнутым халатом замерли. Евгении Борисович повернул голову в сторону моечной, соображая что это могла быть. Рухнул смонтированный им дымоход? Треснула от перегрева стенка печи? Вырвалось пламя и заплясало по полу и пологу, заглатывая кровавой пастью девственною белизну липы?

Замешательство длилось три секунды. Евгений Борисович вскочил; на ходу сбрасывая халат, распахнул дверь моечной. Один в один повторяя его действия вслед ринулись женщины. Раздался характерный хлопок вырвавшегося пара. Женщины взвизгнули и прижались к спине атлетической мужской фигуры. Но момент единения оказался кратким. Евгений Борисович скрылся в облаке пара. Вдруг ворвался свежий воздух. Толщи плотного пара устремились в комнату отдыха. Схватив заготовленный веник, Евгений Борисович круговыми движениями ускорял выгон жара. Снежная белизна и колючесть пара стремительно пропадала. И вот в полупрозрачной пелене остались две обнаженные женщины и оголенный мужчина, рьяно махающий веником. Крышка выносного бака валялась на полу.