Владимир Апарин - Город двух апостолов. Книга 1. Кровь убитых фараонов

Впрочем, мы надёжно замели следы, он вздохнул, только в спешке не заметили, что на кресте не хватает главной святыни, камня Люцифера. Его будет найти тяжелее, чем огромный золотой крест, усеянный бриллиантами. Надо возвращаться обратно, в холодный весенний город будущего.

Угнетало только одно: там, в будущем, приходилось подолгу таскаться в теле умерших современников. Во-первых, невыносимый запах, и ещё ощущение склизкости и липкости. Причём чем дальше в будущее, тем радости больше, они там уже начали вскрывать своих покойников и зашивать обратно огромными швами, и когда холодно, через стежки дуло такой невыносимой тоской. Зато летом было ещё хуже, из-за жары эти разрезы прорывались, астральный терафим вываливался наружу и под солнцем мгновенно испарялся, оставляя своего хозяина здесь, в сосновом гробу, уже навсегда. Так далеко он ещё не заглядывал. Удаляться было небезопасно, можно было так удалиться, что возвращаться было бы некуда. Но сейчас он, Великий магистр, поставил хранителем Ворот времени, а значит и тел путешественников, этого тугодума Генриха де Оне, человека недалёкого и как собака преданного, единственной радостью которого было есть, спать да драться. Он был уверен в своём выборе. Итак, через пять дней в путь, а точнее, через пять ночей…

Когда коллеги ушли, Андрей лежал на кровати и, глядя в потолок, обдумывал случившееся. Всё время его преследовало чувство дежавю, он пытался вспомнить, что будет в следующее мгновение, и не заметил, как наступила ночь.

Город зажёг огни. Славные петропавловцы уже вернулись с работы и ужинали на кухнях, включали телевизоры в залах или шли делать уроки в детские. Всё это Андрей наблюдал в своём дворе, через окно, не включая света. Он заметил, что его сосед Михалыч шарится в чужом холодильнике, своего у него не было. Вот он разлил что-то по стаканам и протянул один крупному худощавому старику, сидевшему с ним за столом, тот пошевелил губами, видимо, говорил тост, и залпом хлопнул полный стакан. Михалыч меньше не наливал, он философски ценил время. Старик на мгновение замер, этого хватило, чтобы Михалыч метнулся к умывальнику за ковшом с водой, и бессильно упал на стол.

«Странных гостей угощает сосед», – подумал Андрей, услышав, как по коридору кто-то шёл и зажигал свет.

– Вы почему в темноте? – сказала Бикен Кукашевна. – Пойдёмте на процедуры.

И, не дожидаясь ответа, вышла в коридор. Андрей вспомнил, что у него в 9.30 электрофорез или что-то такое, и стал закрывать окно, открытое Мухаметшиным. Его взгляд упал на освещённое крыльцо госпиталя, по которому поднимались четверо, мужчины в белых халатах и женщина, в которой он узнал Бикен!

– Вот это номер! – Он выскочил в коридор. Врач оглянулась, кокетливо улыбнулась и позвала рукой следовать за собой. У Андрея защемило сердце, он автоматически сунул руку под мышку.

– Вам плохо? – остановилась Бикен. – Присядьте, я вызову лифт. Она заботливо усадила его на кушетку в коридоре и, позвонив с поста, пригласила с первого этажа санитаров.

– Догоняйте, – улыбнулась она, не по-доброму сверкнув глазами, и пошла к лестнице.

Андрей потерял чувство реальности. «Что делать?» – рука автоматически искала пистолет.

– Тьфу ты, что за наваждение, совсем нервы сдали.

За годы службы Андрей выработал в себе ощущение, когда он сам решал свою судьбу, а когда нет. Сейчас всё делалось без его воли. Он физически почувствовал, как не хватает уверенности и надёжного девятимиллиметрового друга.

Снизу подъехал лифт. В открывшийся проём шагнули трое тех, скрыльца. Они были невысоки, метр семьдесят, но необычно широки в плечах и бочковаты, а в движениях чувствовалась сила. Андрей затосковал, справиться голыми руками с тремя нереально.

– Сам пойдёшь или помочь? – проскрипел один на ломаном русском языке, и, не докончив фразу, начал сгибаться пополам.

Андрей даже не ожидал от себя такой ловкости, однако понял, что, кажется, сломал ногу, проделывать это в тапочках было глупостью.

Они были нечувствительны к ударам, Андрей несколько раз удачно зацепил второго в челюсть, при этом раздавался громкий чавкающий шлепок. Вообще троица вела себя странно, нападали по одному, все пытались поймать за руки или загнать в угол. Это недолгое событие уже прилично разрушило казённую собственность. После бросков через бедро здоровяки с грохотом выбивали стеклянные двери, летели кушетки, две вместе с оконными рамами уже валялись во дворе. Но посетители, упав и произведя чавкающий звук, упрямо поднимались как ни в чём не бывало, лезли вперёд.