Иан Рэйд - Думаю, как все закончить

– Мы никуда не поедем, пока я с ним не поговорю. Так нельзя!

Никогда не видела Джейка в таком состоянии, даже близко. Он с силой отбрасывает мою руку. Мне нужно его успокоить.

– Джейк, опомнись! Посмотри на меня! Джейк!

– Мы никуда не поедем, пока я с ним не поговорю.

Я недоверчиво слежу за тем, как он распахивает свою дверцу. Что происходит? Что он делает? Я тянусь к нему, хватаю его за правую руку.

– Джейк! Сейчас метель! Возвращайся в машину. Не думай о нем. Джейк, серьезно, поехали отсюда!

– Жди меня здесь.

Он не просит, а приказывает. Не оборачиваясь, с силой захлопывает дверцу.

– Что? Как глупо, – говорю я в пустой, тихой машине. – Боже! – Я смотрю, как он поворачивает за угол и скрывается из вида. Проходит почти минута, прежде чем я обретаю способность двигаться. Что здесь произошло?

Я в недоумении. Ничего не понимаю. Думала, я лучше знаю Джейка; мне казалось, что я могу, по крайней мере, предсказать его настроение и реакцию. То, что сейчас происходит, совершенно ему не свойственно. И голос, и выражения… Обычно он не ругается.

Я понятия не имела, что он такой вспыльчивый.

Я слышала о вспыльчивых людях, которые вспыхивают как порох, о хамах на дороге и тому подобном. Видимо, у Джейка то же самое. И никакие мои доводы и просьбы не привели его в чувство, не подействовали на него. Он ушел один, без меня; он как будто меня не слышал.

Не понимаю, зачем ему понадобилось говорить с тем типом, или орать на него, или что он там собрался делать. Почему не оставить все как есть? Тот тип увидел машину перед школой, и ему стало любопытно, кто в ней. Вот и все. Я на его месте тоже бы полюбопытствовала.

Наверное, я просто не сознавала, что Джейк способен на такие эмоции. По-моему, именно этого мне и хотелось. Он никогда не показывал признаков эмоций. Никогда не вдавался в крайности. Вот почему мне так странно. Надо было пойти с ним. Хотя бы предложить. Тогда он, наверное, понял бы, как глупо врываться в школу.

Я нахожу куртку на полу перед задним сиденьем и надеваю ее. Надо было хотя бы попробовать его успокоить. Пошутить, например. Просто… все случилось очень быстро. Смотрю на школу, в ту сторону, куда ушел Джейк. Снег еще идет. И ветер… настоящая метель. Нам вообще не нужно было никуда ехать в такую погоду.

Понимаю, из-за чего он так расстроился. Он снял с меня рубашку. Мы собирались заняться сексом. Все бы получилось. Джейк чувствовал себя уязвимым. Из-за сознания своей уязвимости мы теряем способность рассуждать здраво. Но ведь без рубашки-то осталась я. А мне хотелось одного – уехать. Уехать отсюда. Так нам и надо было поступить.

Джейк заметил того типа. Если бы я подняла голову и увидела, что кто-то пялится на нас из окна школы, когда мы в таком виде, в таком положении, независимо от того, чем он там занимался, не исключено, что и я бы тоже вышла из себя. Особенно если бы тот тип оказался странным с виду. Я бы точно испугалась.

Кто он такой?

Ночной сторож? Уборщик, как предположил Джейк? Только это и имеет какой-то смысл, хотя кажется каким-то устаревшим.

Что за работа – ночной сторож? Ночь за ночью он здесь совершенно один. Особенно в такой школе. В безлюдном месте, где вокруг на много миль никого. Хотя… может быть, ему это нравится, может, он любит одиночество. Работать не спеша, в удобном для себя ритме. Просто делать свое дело. Никто не говорит ему, как и когда убираться. Лишь бы дело было сделано. Так приятно работать. За долгие годы у него накопились определенные привычки, и он все делает машинально, даже не задумываясь. И даже если кто-то оказывается рядом, уборщика, как правило, не замечают.

Да, в такой работе определенно что-то есть. Мне нравится не уборка помещения как таковая, а одиночество, уединение. Пусть он всю ночь на ногах, зато не приходится сталкиваться с учениками, не нужно видеть, как они беспечны, какие они грязнули, неряхи и свиньи. Правда, это ему известно лучше, чем кому-либо другому, потому что он прибирает за ними. Больше никто не изъявил такого желания.

Если бы я могла работать одна, наверное, я бы предпочла такую работу. Я в этом почти уверена. Никаких разговоров ни о чем, никаких обсуждений грядущих планов. Никто не подходит к твоему столу, чтобы донимать тебя вопросами. Делаешь свое дело, и все. Если бы я могла в основном работать одна и по-прежнему жила одна, все было бы проще. Все было бы гораздо естественнее.

И все-таки… один всю ночь, особенно в такой большой школе. От такой работы мурашки по коже. Я смотрю на школу. Во всем здании темно. Темно и тихо, как сейчас в машине.