Иан Рэйд - Думаю, как все закончить

Помню, Джейк когда-то говорил, что для хорошего интеллектуального общения необходимы две главные составляющие. Первое. Говорить о простом просто, а о сложном сложно. Второе. Не вступать в разговор, если у тебя в голове какая-то схема или заранее принятое решение.

– Извините, – говорю я. – Можно мне в ванную? Куда идти – туда? – Я нащупываю языком кусочек ногтя между зубами.

– Совершенно верно, – кивает отец Джейка. – Как и все в нашем доме, ванная там, в конце длинного коридора.

Я не сразу нахожу выключатель в кромешной темноте; пару секунд вожу ладонью по стене. Когда вспыхивает яркий белый свет, вместе с ним начинается тихое вибрирующее жужжание. Здесь не обычный желтый свет, какой бывает в туалетах. Он белый в антисептическом, хирургическом смысле слова и такой яркий, что я невольно жмурюсь. Не знаю, что неприятнее – свет или жужжание.

Здесь, при ослепительно-ярком свете, я отчетливее осознаю, как темно во всем доме.

Первым делом, закрыв дверь, я выплевываю в ладонь кусочек ногтя. Он большой. Огромный. Отвратительный. Бросаю его в унитаз. Смотрю на свои руки. Ноготь на безымянном пальце, как и на указательном, изгрызен почти до половины. Вижу кровь в том месте, где ноготь соприкасается с кожей. Над раковиной нет зеркала. Правда, мне все равно не хочется видеть свое отражение – во всяком случае, сегодня. Мне кажется, что у меня мешки под глазами. Я смущена, раздражена. Сказываются бессонница последних дней и вино за ужином. Бокалы были большими. И отец Джейка постоянно мне подливал. Наверное, мочиться придется полчаса, не меньше. Я сажусь на унитаз, и мне становится немного легче. Не хочу возвращаться – пока не хочу. У меня еще болит голова.

После десерта родители Джейка вскочили, убрали со стола и отправились на кухню, оставив нас с Джейком одних. Мы сидели за столом, почти не разговаривая. Я слышала, как его мать и отец переговариваются на кухне. Точнее, я не слышала их, не совсем слышала. Я не могла разобрать слов, слышала только голоса. Они ссорились. Видимо, ссора началась из-за чего-то сказанного за ужином. Спор вышел жаркий. Я рада, что это произошло не при мне… кстати, и не при Джейке.

– Что здесь происходит? – шепотом спросила я у Джейка.

– Где «здесь»?

Я спускаю воду и встаю. Возвращаться я все равно еще не готова. Осматриваюсь. Вижу ванну и душ. На кронштейне висят кольца, но занавески нет. Вижу маленькую корзинку для мусора. И раковину. Все очень чистое, опрятное.

Белый кафель на стенах того же оттенка, что и на полу. Ощупываю зеркальный шкафчик над столешницей, точнее, дверцу, где положено быть зеркалу. Дверца открывается. Кроме пустого флакона из-под лекарств, какие продают по рецепту, полки совершенно пустые. Я закрываю дверцу аптечки. Свет слишком яркий.

Мою руки и замечаю маленькую уснувшую мушку на краю раковины. Почти все мухи улетают, если провести рядом с ними рукой. Я машу рукой. Ничего. Я дотрагиваюсь пальцем до крыла мухи. Мушка шевелится, но не делает попыток улететь.

Если она больше не может летать, она никак отсюда не выберется. Она не может выползти. Прилипла. Интересно, понимает ли она это? Конечно нет. Большим пальцем я раздавливаю мушку о край раковины – сама не знаю зачем. Обычно я так не поступаю. Наверное, я ей помогаю. Так быстрее. Так лучше, чем другой конец, когда тебя кружит и медленно, по спирали, уносит вниз, к смерти. Так лучше, чем просто оставить муху в раковине. Она – лишь одна из многих.

Я еще смотрю на раздавленную муху, когда у меня возникает чувство, будто кто-то шел за мной к туалету. Что я не одна. За дверью не слышно шороха. Никто не стучит. Я не слышу шагов. Просто у меня такое чувство. Но оно сильное. По-моему, кто-то стоит за дверью. Неужели меня подслушивают?

Я не двигаюсь. Ничего не слышу. Подхожу к двери и медленно берусь за ручку. Жду еще секунду, держа руку на прежнем месте, и рывком распахиваю дверь. Там никого. Только мои тапочки, которые я, входя, оставила снаружи – сама не знаю почему.

Надо было сказать «тапочки Джейка». Те, что он дал. Мне казалось, что я поставила их носками к двери. Но теперь носки смотрят в коридор. Точно я не помню. Может, я сама их так расположила. Да, наверное, я сама.

Оставляю дверь открытой, но делаю шаг назад к раковине. Включаю воду, чтобы смыть останки мухи. В раковину падает красная капля. За ней другая. В сверкающем кране вижу кусок своего носа. Из него идет кровь. Я отрываю кусок туалетной бумаги, комкаю, прижимаю к лицу. Почему у меня идет носом кровь?