Захарова Виктория - Голова. Драма. Триллер

Ты намекала на то, что я могу ошибаться, мой любимый скрывает что-то, не относящееся ко мне. Не измена. Просто другое вранье. На мои протесты ты ответила, что если нам кажется, что нас обманывают, значит, нас обманывают. Никаких сомнений. И похвалила меня. За то, что я верю себе. Это самое главное, сказала ты.

И я поверила во все твои сумасшедшие россказни. Правду говорят, что, чем чудовищнее ложь, тем легче в нее поверить. Сейчас, когда все закончилось, и я точно знаю, что никогда больше не увижу тебя, я могу сказать: ты – чудовище! В средневековье тебя бы сожгли на костре инквизиции, и я бы первой подкидывала дровишек в этот справедливый костер! Ты сумасшедшая тварь, лживая гадина! Да будь ты проклята! Это я скажу год спустя. После того, как научусь думать и говорить снова. Но тогда, как я могла не поверить тебе? Как я могла пройти мимо тебя? Я не могла. Чтобы не пускать тебя в свою жизнь, мне нужно было убить тебя.

Погода была в тот день пакостной. Это было мне знаком, но я не заметила его. Много дней до этого светило солнце, но меня оно не освещало и не грело! А сегодня мокрый снег с дождем смыли весь макияж с моего лица, ветер растрепал мои волосы, но я улыбалась! Я увидела в тебе помощь и поддержку!

***

Когда я была ребенком, меня воспитывала бабушка. Родители мои пили, и бабушка, мать моей матери, боялась за меня. Иногда я навещала свою маму, когда она гарантированно была трезвой. Мать всегда выглядела как-то жалко, виновато обнимала меня, и это было счастьем и несчастьем одновременно. Я всегда так жалела маму! Потом приходил отец, обводил мутным взглядом комнату, лицо его начинало краснеть, желваки ходили под кожей. Я понимала, что сейчас начнется скандал. Я старалась спрятаться, чтобы он не увидел меня. Я не знала, когда можно будет вернуться к бабушке. Когда я была совсем маленькой, я уговаривала мамочку уйти к бабушке вместе со мной. Мать плакала, но всегда оставалась с отцом. Лет с десяти я перестала ее уговаривать. Поняла – бесполезно. Привыкла. Старалась что-то сделать в отчем доме. Убраться, приготовить обед. У них никогда не было еды, зато была водка. Перед тем, как снова пойти в дом к родителям, я долго готовилась, иногда плакала по два дня.

Постоянно у бабушки жила только я. Но на выходные приезжали и другие внуки. У меня было два двоюродных брата, и я ждала их всю неделю. Я была одиноким ребенком. Соседи и одноклассники дразнили меня из-за матери. А братья защищали.

Однажды на нашей улице открыли ларек. Я помню, как мы с братьями ходили смотреть, что там продается. Выбор был большой – шоколадки, коробки с конфетами, засахаренные орехи и жвачки. Многообразие сладостей вызывало в наших детских душах полный восторг. Мы строили планы, что мы сможем купить на этих выходных, а что – только на следующих. Братьям родители давали деньги в школу на еду, и они откладывали их и привозили в субботу. А я шла к бабушке и просила «выходные» деньги. Так у нас сложилось, на выходных или в праздники мне полагалась маленькая сумма денег. Потом мы бережно считали свои монеты и шли в ларек. Покупали сладости и приносили на кухню в бабушкином доме.

– Вы родные, – говорила наша бабушка, – а родня должна делиться.

Бабушка доставала металлическую линейку, и мы аккуратно отсчитывали миллиметры. Шоколадки делили по линейке, жвачки поштучно. Потом шли гулять. В выходные я с гордостью выходила из двора. Никто не мог обозвать меня, у меня была защита.

Идеи равенства и справедливости с детства вошли в мою кровь и в мою душу, вместе с неприкаянностью. Равенство воспитала во мне бабушка, а неприкаянность – мать. Чем взрослее я становилась, тем горче была моя обида на родителей. Они не ждали меня, не хотели меня, а спихнули на бабку. Я училась на одни пятерки, надеялась, может мама похвалит. Но не сбылось. Равенство и справедливость оставили в моей натуре большой отпечаток. Я стараюсь быть справедливой ко всем. К начальникам и подчиненным, к соседям и к прохожим на улице. Но, когда со мной обходятся несправедливо, это вызывает во мне шок и бурный протест.

– Нужно относиться к людям уважительно, – говорила бабушка, и я относилась.

У меня есть одна черта, отличительная. Я не обманываю. Принципиально не вру! Вранье – это грязь. Я не вру сама, и верю другим. Как будто и меня не обманывают тоже. Мне тридцать пять, и я доверчива, как ребенок. Мой любовник сказал, что хочет жить со мной. И я бросила мужа. Он шептал мне каждую ночь, как он любит меня. И я ни на секунду не усомнилась в его откровенности. Я получила хороший урок. И продолжаю получать, поверив тебе. Тебе, самому лживому существу на всей земле!