Майкл Палмер - Естественные причины

Роза сказала тебе, кто вывел этот вирус, правда? Человек, который заикается. Но она не назвала ни тебе, ни кому-нибудь другому его фамилию, так? Ну вот, теперь она думает, что знает, где он находится. Она пыталась дозвониться тебе домой и в больницу, чтобы ввести тебя в курс дела. Наконец, одна из медсестер сказала ей, что произошло и где именно ты сейчас находишься, и она появилась здесь вчера, часов в одиннадцать ночи. И опять приходила в два часа ночи. Она искренне беспокоится о тебе. Я бы удивился, если бы узнал, что она спала больше, чем я. Она не говорит, где находится этот автор вируса, но сегодня она едет туда на машине, чтобы отыскать его. Ели договаривается о предоставлении ей больничной машины на один день, без всяких объяснений...

– Эй, теперь держись, дружище. Возвращается Алма. С ней, похоже, идет нарколог.

Результаты лабораторных анализов оказались отличными. Газ в крови Сары – водородный показатель, кислород и углекислый газ – все уровни стали достаточно хорошими, чтобы снять ее со вспомогательной вентиляционной подачи. Болезненное ощущение высасывающего вытягивания через дыхательное горло, а затем удаление эндотрахеальной трубки были очень неприятными. Сара надеялась, что никогда больше не столкнется с этим. Она плевалась и давилась, захлебывалась кашлем. Но рядом находился Мэт, успокаивая ее во время приступа кашля, поглаживая ее руку и даже целуя в лоб.

– Поосторожнее, а то вас исключат из ассоциации юристов, – прохрипела она, когда кашель, наконец, прошел.

– Я же сказал тебе, что иск против тебя прекращается. Я больше не являюсь твоим адвокатом. Теперь мы можем показываться на людях. Если хочешь знать, я нанял машину с громкоговорителем, чтобы проехаться сегодня по улицам и объявить всему Бостону, что я люблю тебя и что мы докопаемся до самых корней всего этого дела.

– Мэт, я тоже люблю тебя. Действительно, люблю. Эй, сколько сейчас времени?

– Шесть. Немного больше.

– Господи, двенадцать часов моей жизни проскочили просто так.

– Могла проскочить вся твоя жизнь, – напомнил ей Мэт.

Саре помешало ответить любезное покашливание, которое раздалось рядом; В изножье кровати Сары стоял помятый, седеющий мужчина с пристегнутым к воротнику красным галстуком-бабочкой. В одной руке он держал листки с записями состояния здоровья Сары и рассматривал их через свои очки фирмы «Бен Франклин». Хотя никогда раньше Сара не видела этого мужчину, она правильно угадала его специальность еще до того, как он отрекомендовался.

– Я доктор Голдшмидт, – произнес он. – Психиатр. Сэр, прошу оставить нас на несколько минут.

– Это Мэт Даниелс, – быстро представила его Сара. – Он мой... мой адвокат.

На несколько мгновений глаза Голдшмидта и Мэта встретились.

– В таком случае, возможно, ему лучше остаться, – отозвался он. – Если вы сами согласны.

– Конечно, – подтвердила она хриплым голосом.

– Отлично. Я знаю, что вам пришлось пережить очень много и из вас только что вынули дыхательную трубку. Поэтому буду по возможности кратким. – Он облизал свои тонкие, синеватые губы кончиком языка. – Скажите мне, доктор Болдуин, были ли у вас до вчерашнего вечера попытки самоубийства?

Глаза Сары сверкнули. Она взглянула на Мэта, который сделал ей знак сохранять спокойствие.

– Никогда. Но и вчера вечером я тоже не хотела этого, доктор Голдшмидт. Кто-то пытался убить меня и устроить так, чтобы это выглядело как самоубийство.

– Понятно, – произнес Голдшмидт, царапая что-то шариковой ручкой на ее листке. – Но как вы объясните, что дверь была закрыта изнутри на задвижку?

– У кого-то был ключ.

– Возможно. Но мне сказали, что даже у хозяйственных работников и обслуживающего персонала нет ключей от этих комнат.

– Я не собиралась покончить с собой.

– Доктор Болдуин, я лишь хочу помочь вам.

– Тогда разрешите мне уехать домой.

– Вы знаете, что я не могу этого разрешить.

– Почему? – спросил Мэт.

– К доктору Болдуин меня направил доктор Бленкеншип, потому что в больнице существует правило, согласно которому каждая попытка самоубийства берется под контроль психиатром, а сегодня в своем отделении дежурю именно я. Ее настоящий диагноз такой, – он зачитал то, что было написано на листке: чрезмерная доза наркотиков, попытка самоубийства. – У меня есть и право, и обязанность госпитализировать ее в охраняемой психиатрической палате и держать там до тех пор, пока мне не станет ясно, что она не представляет опасности ни для себя, ни для других. Несомненно, вы, как юрист, понимаете, что я не могу идти против правил.