Марина Крамер - Черная вдова. Ученица Аль Капоне

Она почти бегом кинулась вон из ресторана, чтобы Малыш не увидел потоков слез, хлынувших из глаз. Дома прорыдала весь вечер, ругая себя последними словами за дурацкий характер. Зашедший ближе к ночи Розан удивленно оглядел заплаканное лицо своего босса:

– Случилось что-то?

– Нет, – буркнула она, вытирая слезы. – Бабья дурь накатила. Позвони Стасу в «охранку», пусть завтра утром отправит троих в офис Малыша.

– Это еще зачем? – удивился Серега.

– Он попросил мою охрану.

– Интересное кино! А чего так?

– Ему кажется, что его пасут.

– Кажется – пусть перекрестится!

– Я все сказала! – отрезала Марина, и он замолчал, зная, что спорить бесполезно.

С утра позвонил Егор, сказал, что охранники прибыли, и они его устраивают.

– Живи спокойно! – грустно усмехнулась Коваль, измученная бессонной ночью и головной болью.

– Можно, я приеду к тебе вечером? – тихо спросил он.

– Зачем?

– Ну…

– Свое «ну» получай от москвички, а я тебе ничего теперь не должна, – заорала она, бросая трубку.

Обнаглел совсем – сначала дай охрану, потом сама отдайся! Хотя… что бы изменилось от согласия? Доставили бы друг другу удовольствие…

Вечером к Марине домой неожиданно явился адвокат Егора. Он вручил какую-то папку и поспешил откланяться, сказав, что заберет бумаги завтра. Заглянув внутрь, она обнаружила заявление о расторжении брака, на котором не хватало одной подписи. Ее.

Вот это был удар под ложечку, аж дышать трудно стало. Коваль схватила трубку, набрала номер и звенящим от ненависти голосом спросила:

– Сам не решился сообщить, адвоката подставил?

– Что опять? – удивился Егор. – Какой адвокат, что сообщить? Ты совсем спятила? Пьешь, поди, литрами текилу свою…

– Не смей так разговаривать со мной! – заорала она, перестав себя контролировать. – Ты, тряпка, не смог даже набраться смелости лично сказать мне, что подал на развод! Пошел ты на хрен, Малыш! Я никогда в жизни никого не ненавидела так, как сейчас тебя! Надеюсь, тебя грохнут рано или поздно! – и с размаху запустила трубкой в стену.

Не читая даже, она подписала заявление и бросила папку на стол в каминной. Вот так, можно прожить с человеком несколько лет и не узнать о нем ничего. Нельзя доверять никому, нельзя открывать душу, иначе в какой-то момент в нее так плюнут, что потом этот плевок никогда не вычерпаешь!

Разозлившись, Марина пошла в подвал, в бассейн, и проплавала до тех пор, пока не почувствовала себя немного лучше. Попросив повара приготовить глинтвейн, она сидела в каминной, положив ноги но решетку, и задумчиво смотрела на языки пламени. Удивляясь сама себе, даже не плакала, просто приняла этот факт как еще одно доказательство мужской слабости и никчемности.

Ей нравилось, когда все уходили, оставив ее, наконец, наедине с собой. Тогда она могла спокойно все осмыслить, обдумать, принять какое-то решение. И вот сейчас Коваль потягивала глинтвейн, наслаждаясь одиночеством и тишиной… Пока ее вдруг не разорвала автоматная очередь. Подскочив и разбив стакан, она бросилась к окну, но во дворе было темно – видимо, фонари разбили выстрелами. Надеяться на помощь в поселке, где подобное происходило регулярно, как-то не приходилось…

Входная дверь затрещала и слетела с петель. Марина так и стояла посреди холла, даже не пытаясь что-то сделать. В проеме появился Малыш в кожаной куртке и серых джинсах, отбросил в сторону «калаш» и схватил жену на руки. Коваль начала сопротивляться, но он крепко держал ее и тащил наверх, в спальню.

– Пусти меня! – орала она, пытаясь вырваться. – Иначе я сама убью тебя, клянусь!

Но Малыш был намного сильнее, и справиться с женщиной, даже такой разъяренной, ему не составляло большого труда. Скрутив руки поясом ее же халата, содранного одним движением, он бросил жену на кровать, захлопнул дверь и повернул ключ. В секунду раздевшись, навалился сверху, врываясь в нее и бормоча в такт движениям:

– Почему я должен брать тебя вот так, с автоматом в руках? Ты моя жена, моя женщина, ты не смеешь отказывать мне! Я люблю тебя, стерва, никогда не отпущу, никому не отдам, даже не смей думать об этом! Развод! Я покажу тебе развод, сучка бессовестная! Свободы захотела?! Трахаться с кем-то, кроме меня?! Хрен тебе, дорогая! Ты моя, даже если мне придется все время держать у твоей головы «калаш», чтобы получить то, что мне причитается!

Он перевернул ее на живот и снова врезался так, что Марина заорала во весь голос…

Когда все закончилось, он отпустил ее и заглянул в глаза. Коваль плакала.