Эдди Шах - Манчестер Блю

– Да.

– Знаешь, что такое передозировка? Вколол как можно больше – и вечный кайф. Вот как у этого. – Кристли подвел Соулсона к кровати. – Взгляни на его руки. Следы уколов. И вон на внутренней стороне ног – то же самое. Закоренелые наркоманы вроде него на руках уже не могут найти живого места и колют в вены на ногах. Во мерзость-то! Чего только люди не делают с собой. – Кристли повернулся к Соулсону: – Ты действительно не знал?

– Нет.

– Как видишь, у него нет следов уколов. Он еще не зашел настолько далеко. Только таблетки и кое-что в этом роде.

– А что он принимал сейчас?

– ЛСД. Так сказала девица.

– Какая девица? – Соулсон вспомнил, что он слышал плач, поднимаясь по лестнице.

– Наверху. Из тех, которые здесь работают. За ней присматривает мой сержант. Она говорит, сюда ее привел этот. – Кристли кивнул на труп. – Лично я ей не верю. Думаю, она тут живет. И работает здесь же. В общем, один из соседей услышал шум и позвонил в местный участок. Я как раз был там, пришлось приехать. Взял с собой сержанта и Роя. Мы увидели этих двоих, в тех же, что и сейчас, позах. И девица была здесь. Тоже голая, и все время плакала. Видимо, очухалась после дозы, обнаружила, что клиент мертв, и испугалась.

– Что они делали голыми?

– А как по-твоему? Играли в дочки-матери? – Кристли раздражала наивность Соулсона. – Девица говорит, твой брат уже был здесь, когда она пришла вместе с этим. Я готов поверить в это. Он действительно здорово нагрузился. Бог знает, сколько он принял.

– Как долго это будет продолжаться?

– Несколько часов. Он ведь уже до их прихода был хорош. Так и сидел, скрючившись, как сейчас. – Из кармана пальто Кристли достал большой конверт и вынул оттуда ампулу с иглой. – Это мы нашли на полу. – Закрыв конверт, он сунул его обратно в карман. – Уверен, девица помогла ему уколоться. Потому она так и испугана. Твой брат, и она это подтверждает, был не в состоянии что-либо сделать.

– Но он принимает наркотики...

– Ну и что, черт возьми! Это модно, вот и все. Правда, если не видеть их в таком состоянии. Послушай, сынок, ему только пятнадцать. У него вся жизнь впереди, он не принадлежит к этим черным ублюдкам. Притащились в нашу страну, завезли свою дурацкую музыку и думают, мы будем нянчиться с ними. Мне ничуть не жаль того хмыря. Так ему и надо. Я бы их всех к ногтю! Если сейчас с ними не справиться, то придет время, когда уже никакая полиция ничего не сможет поделать.

– Они не все такие. – Соулсон обругал себя за попытку возразить: как бы там ни было, Кристли все-таки помог ему.

– Ты меня еще будешь учить. А то я не знаю этих черномазых. – Кристли не скрывал своего раздражения. – Ладно, давай забирай своего парня.

– Увести его?

– Скорее унести. Рой тебе поможет.

– Но почему?

– Потому, что мы заботимся о своих, – раздраженно ответил он. – И помни об этом. Против лома иди с ломом, но своих всегда выручай.

Соулсон взглянул на Армитеджа, тот кивнул. Он подошел к Джимми.

– И что, никто не сообщит о том, что он здесь был?

– Кто? Здесь только я да сержант наверху. После вашего ухода мы позвоним в участок и сюда прибудет полиция.

– А как быть с девушкой?

– Она будет молчать. В своем деле она знает, когда надо слушаться. А соседи ничего не скажут. Им совершенно ни к чему привлекать к себе внимание. Половина из них – нелегальные иммигранты. Давай забирай его отсюда и смотри сам не проговорись.

– Пойдем, Чарли, – сказал Армитедж за его спиной.

Соулсон помог Армитеджу одеть Джимми. Странное ощущение – одевать его в школьную форму в этом ужасном месте. Когда они закончили, Кристли открыл дверь.

– Держи его подальше от неприятностей. Я видел, что бывает с парнями, которые ищут таких удовольствий. Они плохо кончают.

– Спасибо, – поблагодарил Соулсон.

Ирландец усмехнулся:

– И помни, за тобой должок. Однажды я могу востребовать его. Давайте убирайтесь.

Кристли закрыл за ними дверь и вернулся к своим делам, а Соулсон почувствовал, что действительно наступит день, когда ему придется вернуть долг.

Поддерживая с двух сторон Джимми, они потащили его вниз. Громко смеясь, подросток сопротивлялся. Одержимый своими фантазиями, он был уверен, что находится на какой-то вечеринке. Они услышали, как всхлипывания девушки наверху перешли в вопли – действие наркотиков ослабло, и она увидела, в какой переплет попала.

– Здесь живет еще кто-нибудь? – спросил Соулсон, открывая дверь на улицу.

– Никто здесь не живет. Это проходной двор. Как только тот тип отдал концы, все тут же разбежались, как крысы.