Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити

— Пошли, Малыш Мо, — позвал Слепой Мо своего бульдога, который еще дрожал от перенесенных побоев, но выглядел тем не менее непобежденным. — Наш поезд подходит.

Ло Манто и Росси стояли в полутора метрах друг от друга. У каждого в руке был пистолет. И оба были в крови. Крупные капли пота стекали по их лицам.

— Ну, вот, кажется, только мы с тобой и остались, — проговорил Росси, оглянувшись на лежащие вокруг тела.

— Плюс еще дюжины три копов, — добавил Ло Манто, качнув головой в сторону перекрестка, находившегося в половине квартала от них. — Готовы наброситься на нас в любой момент.

— Ну, если только ты дашь им знак, — усмехнулся Росси. — Нападать на своих не в их привычке. Вне зависимости от того, из какой страны этот «свой».

— Не знаю, почему ты так поступил, — сказал Ло Манто. — Наверняка у тебя были на то веские причины. Но я пришел сюда, чтобы поставить точку в том, что существует между нами, и не уйду отсюда без этого.

— Долго же мы сражались, — заметил Росси, — и показали все, на что способны. Ты прав: пора ставить точку. Сейчас. И прямо здесь, где все это началось. Вот и получается, что остаемся только ты да я.

— Это тебе за моего отца, — проговорил Ло Манто, медленно поднимая пистолет.

— И за моего тоже, — эхом откликнулся Росси, выставляя вперед свой 9-миллиметровый, готовый выстрелить в следующую секунду.

— Ло Манто! — раздался крик. Это кричал Фелипе, наполовину выползший из-под машины. Его глаза отчаянно смотрели в сторону Гаспальди, подкрадывающегося к полицейскому и гангстеру. Сутенер израсходовал сразу все шесть патронов, находившихся у него в обойме. Такова была его последняя ставка в игре. Пит Росси прореагировал первым, загородив собой Ло Манто и откинув руку с пистолетом назад, в сторону Гаспальди. Его «девятка» была теперь направлена на человека, проработавшего на него последние пятнадцать лет. Несколько пуль попало Росси в самую середину спины. Колени его ослабли, и он повалился на Ло Манто. Неаполитанскому копу не оставалось ничего иного, как заключить в объятия своего злейшего врага. Прижав раненого к груди, он нацелил свой 38-й калибр на Гаспальди, но стрелять не стал. Левой рукой он подхватил руку Росси, в которой тот все еще держал 9-миллиметровый пистолет, и поднял ее, наведя на сутенера.

— Убей его, — прошептал Росси в ухо Ло Манто.

— Мы оба сейчас с ним разберемся, — откликнулся Ло Манто.

Он выстрелил из своего 38-го одновременно с Росси, который изо всех остающихся сил жал на спусковой крючок 9-миллиметрового.

Пули, вылетевшие из обоих стволов, поразили Гаспальди в грудь, шею, плечо и лицо. Он с глухим ударом рухнул на кирпичный фасад дома, в следующую секунду его тело безвольно сползло к ступенькам крыльца. Отбросив пистолет в сторону, Ло Манто опустился на колено и уложил на землю Росси, бережно поддерживая голову раненого.

— Зачем? — спросил Ло Манто осекшимся голосом. — Почему ты это сделал?

— Потому что так захотела бы моя мать, — ответил Пит Росси, самый влиятельный в мире дон каморры.

Ло Манто сидел у больничной койки на стуле из мягкой пластмассы. Его правая рука была забинтована и покоилась на повязке. Рука болела. Боль пронзала ее всякий раз, стоило ему пошевелиться. На Ло Манто были джинсы и тонкая темная рубашка, красивое лицо отмечено ссадиной у левого глаза и длинным порезом на подбородке. Он смотрел на Пита Росси, который спал на койке, по пояс накрытый простыней. Из пакетов, висевших на серебристых крюках капельницы, прозрачная жидкость текла по многочисленным трубкам в иголки, которыми были утыканы руки пациента. Дыхание его было слабым и прерывистым; на бинтах, опоясавших грудь и спину, проступали круги запекшейся крови. Лоб покрыт холодным потом, а щеки — двухдневной щетиной. Его жена и дети сидели в большой комнате для посетителей на третьем этаже больничного крыла. Там же находились несколько вооруженных охранников.

Плеснув немного холодной воды на полотенце, Ло Манто отер ему лоб. Дон открыл глаза и растянул губы в улыбке.

— Вообще-то, мне нравятся медсестры в тесных белых халатиках, — проговорил он. Слова его были медленными, голос искажен болью. — А тут меня коп подтирает. Странно как-то…

— Мне здесь тоже немного непривычно, — сказал Ло Манто. — Не слишком хорошо у меня получается.

— Какая она? — спросил Росси.

— Кто? — переспросил Ло Манто.

— Наша мать, — прошептал Росси. — У меня даже ее карточки нет. Так и не удосужился увидеть ее.