Илья Деревянко: Царство страха

– Сержант, ты чего, на измену подсел? – весело обратился ко мне командир группы. – Опусти ствол, чужих здесь нет. Всех замочили!

Я замялся в нерешительности. Лейтенант был, несомненно, прав, но... дурные предчувствия не исчезали. Напротив, усилились!

– Корсаков, опусти автомат! – требовательно повторил командир. – Своих же перестреляешь, дурень!

Я медленно, неохотно выполнил приказ, и тут вдруг все окружающее бесследно пропало, а я очутился в кромешной тьме, абсолютно один и без оружия.

– Ну как обстановочка, сержант Корсаков? Ах, извините, майор, – произнес некто со смутно знакомым голосом и полоснул ножом, целя в горло. Убийцу я, разумеется, не видел, но каким-то образом почуял начало смертоносного движения и в последний момент успел низко присесть. Остро заточенное лезвие срезало несколько волосков на макушке. Не дожидаясь повторного удара, я прыгнул вперед ему под ноги и... провалился в пустоту.

– Зря стараешься! – хохотнул «смутно знакомый» у меня за спиной. – Все козыри у нас на руках. Получи гостинца! – невидимая нога мощно саданула меня под ребра. От страшной боли внутренности завязались в тугой, пульсирующий узел. Я с силой закусил губу, стараясь удержать стоны.

– Не нравится, ха-ха. – Теперь голос доносился откуда-то сверху. – Но деваться тебе некуда. Придется играть по нашим правилам! Попробуй-ка удавочку, господин сержант-майор. – Невидимая петля туго стянула шею и резко устремилась вверх. Я оторвался от пола, захрипел в удушье, задергался, как паяц на ниточке, и... проснулся.

За окном тускло светила луна. Напротив открытой форточки слегка колыхалась тюлевая занавеска. Облизнув губы, я почувствовал солоноватый привкус крови. Прокусил-таки во сне! В комнате было тихо, мирно и уютно. Однако ощущение опасности не проходило. Нашарив под подушкой «ПСС», я до боли вслушался в тишину. Ничего подозрительного! Обыкновенные, едва различимые звуки спящей гостиницы. «Померещилось, – решил я. – Башка потихоньку течет. Не так как у Альбертыча, но все-таки... Что же касается сна... Гм! Нормальных, спокойных снов мне давным-давно не приходилось видеть! С той самой проклятой войны». Непроизвольно я вспомнил историю ликвидации банды Ачимесова. Сработали мы действительно чисто, без потерь. Получили развединформацию, пешком по горам подобрались к лагерю и напали. Внезапно, перед рассветом. Живым из «духов» не ушел никто. А вот обратно добирались с проблемами. «Вертушку» трижды обстреливали с земли. Один раз из крупнокалиберного пулемета. Но, слава Богу, обошлось. До базы с грехом пополам дотянули, обдуваемые бодрящими сквознячками из пулевых пробоин в обшивке вертолета. Я встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Затем посмотрел на часы – три пятнадцать. До утра еще далековато, а сон, как назло, отшибло начисто. Может, сходить к Альбертычу, выцыганить снотворное из аптечки? Нет! Жаль будить старика. У него и так с головой проблемы. Пусть отоспится. Или... Ага! Вот оно! У прапорщика Рубцова, перед самым отъездом в Сарафанов, случайно выпала из кармана упаковка фенозепама, которую он молниеносно подобрал и спрятал глубоко за пазуху. Реакция прапора вполне понятна. Фенозепам категорически противопоказан водителям, о чем прямо сказано в инструкции по применению. Но я тогда притворился, будто ничего не заметил. Все мы постоянно нарушаем различные инструкции (в том числе должностные), у всех у нас нервишки пошаливают, и все мы (это я про коллег) далеко не железные. Сам я, чего греха таить, нередко глотаю успокоительное. Особенно последние полтора года. Хотя прознай об этом медкомиссия...

Впрочем, я отвлекся. Короче, можно наведаться к Рубцову, вежливо разбудить и попросить оказать старшему спецгруппы (т. е. мне, родному) гуманитарную помощь в форме двух... Нет, лучше трех таблеток. Водила не откажет. Куда он на фиг денется! Я набросил поверх трико халат и вышел в коридор. Матово светили плафоны под потолком. Ярко-красная ковровая дорожка начиналась у дверей лифта, тянулась стрелой между однотипными кремовыми дверями и упиралась в огромное окно с пальмами в кадках по обе стороны. Там, рядышком, и находился номер Рубцова. Дойдя до нужной двери, я деликатно постучал. Потом машинально нажал на ручку. Незапертая дверь со скрипом отворилась, и в ноздри шибанул пряный, хорошо знакомый запах. Внутренне похолодев, я нащупал выключатель. Вспыхнувшая стеклянная люстра высветила страшную картину. Прапорщик лежал на кровати с перерезанным от уха до уха горлом и буквально плавал в собственной крови. Ковер со стены был содран, и на светлых обоях под ним красовалась выведенная кровью надпись: «УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА, ПОКА НЕ ПОЗДНО!» ...