Илья Деревянко - Гости из преисподней

Выпроводив плачущую девочку, Геннадий Сергеевич весело улыбнулся и потер ладони. «Вот так надо работать! – горделиво подумал он. – Ликвидировал «висяк» [5] на корню! А мокрощелка эта сама виновата. Впредь будет осторожнее!»

В половине второго вернулись с рейда «охотники», принесли дежурному его часть добычи. «Охотниками» неофициально назывались ППСники [6], раз в неделю вытрясающие иностранных рабочих (украинцев и молдован), строящих в Н-ском районе многоэтажный жилой дом и обитающих прямо на стройплощадке в полуразвалившихся бытовках. Поздно вечером в пятницу «гастарбайтеры» получали от хозяина кормовые, по пятьдесят тысяч на брата, и, мучимые голодом, направлялись в единственный в округе ночной магазин. Там бедолаг подстерегали доблестные стражи закона.

– Документы! Живо! Тэк-тэк! Проживаем в Москве без регистрации?! Ну, пойдем в отделение! Ах, не хочешь?! – и т. д. и т. п. В конечном счете «гастарбайтеров» отпускали восвояси, предварительно изъяв всю наличность. Чем они будут питаться в течение следующей недели, ментов ничуть не волновало, а угрызений совести ввиду полного отсутствия оной ППСники не испытывали. Начальство же не находило в подобном «бизнесе» ничего предосудительного при условии, что с ним, с начальством то есть, поделятся.

Получив свою долю, Литвиненко пересчитал купюры, небрежно сунул в карман и внезапно почувствовал непреодолимую тягу ко сну. Голова отяжелела, веки налились свинцом.

– Почему бы не покемарить? Ночь спокойная, дел мало, – пробормотал Геннадий Сергеевич, развалился на стуле, прикрыл глаза и задремал...

Сновидения Литвиненко нельзя было назвать приятными. Он увидел себя в пустой комнате без окон, без дверей. На полу, источая резкий запах помойки, зияла черная бездонная дыра. Майор пытался пошевелиться, но не мог, тело окаменело, не слушалось. Прямо из стены вышел безобразно жирный тип в цветастой одежде клоуна и со слюнявой гримасой на круглой плоской роже.

– Здрасьте! Наше вам с кисточкой! – прокосноязычил урод, неуклюже раскланиваясь.

– Кто ты, черт тебя подери? – брезгливо спросил Геннадий Сергеевич.

– Но-но, не хами! – погрозил сосискообразным пальцем мерзкий гость. – Не люблю грубиянов!

– Сгинь! – крикнул Литвиненко, содрогаясь от отвращения и жуткого, необъяснимого страха.

«Клоун» гадко захихикал.

– Ай-яй-яй! Плохой мальчишка! Невоспитанный! Придется наказать, – проквакал он, наградив Геннадия Сергеевича мощнейшей оплеухой, схватил за рукав и поволок к яме.

Майор отчаянно завыл.

– Зря надрываешься! – с издевкой заметил жирдяй. – К тому же разве ты не желаешь воссоединиться с семьей?

– Что-о-о?! – изумился Литвиненко.

– С семьей! – повторил «клоун». – Твоя супруга с мамашей дожидаются тебя в аду!

Из провала донеслись слезливые женские причитания, жалобы, мольбы о помощи... Геннадий Сергеевич узнал голоса жены и матери, затрясся в ознобе и... проснулся. В кабинете было тихо. Пахло пылью. Под потолком тускло светила лампочка в замызганном казенном абажуре. За незанавешенным окном, в темном ночном небе висел белесый, мертвый диск полной луны. Минут пять Литвиненко неподвижно просидел за столом, очухиваясь от пережитого кошмара, затем, повинуясь смутному предчувствию, позвонил домой. Там никто не отвечал. «Неужто сон в руку? – трепеща подумал майор. – Вдруг что-нибудь стряслось?! Нет, не может быть! Однако проверить стоит!»

Прихватив для подстраховки двух сержантов ППСников (из числа недавно освободившихся «охотников»), он на служебном «воронке» подкатил к своему дому, не дожидаясь лифта взбежал на третий этаж, открыл ключом дверь квартиры и щелкнул выключателем в прихожей. Свет не зажегся. По непонятной причине никто из присутствующих не обратил внимания на характерный запах газа.

– Наверное, пробки перегорели, – с умным видом предположил один из сержантов, чиркая зажигалкой. В ту же секунду прогремел оглушительный взрыв...

План «избавления от гада» разработал «отец».

– Нужно сегодня же ночью проникнуть в берлогу Литвиненко и открыть на кухне газ, – втолковывал он Кожинову. – Литвиненко дежурит по отделению. Дома у него только мать и жена. Мамаша – старая карга, ей не много надо. Нюхнет разок и сыграет в ящик, а жена, хе-хе, истеричка! С вечера она по причине растрепанных чувств нажрется снотворного и будет дрыхнуть без задних ног. Козел позвонит домой проверить, как там обстоят дела, но трубку никто не поднимет. Тогда он забеспокоится, прибежит выяснять, что случилось, а квартирка-то полна газа. Достаточно малейшей искры – и усе! Ба-а-бах! Гы-гы-гы!