Дэвид Балдаччи - Абсолютная власть

В третью ночь он вновь расположился на диване. И, как и прежде, она вышла из своей спальни; легкий скрип двери заставил его отложить в сторону журнал, который он читал. Но на этот раз она не подошла к дивану. Наконец, он повернулся к ней лицом и обнаружил, что она наблюдает за ним. Но теперь она не выглядела безразличной. И теперь на ней не было халата. Она повернулась и ушла обратно в спальню. Дверь осталась открытой.

На мгновение он замер. Потом поднялся, подошел к двери и заглянул внутрь. В темноте он различил ее силуэт на кровати. Одеяло лежало в ногах кровати. Он видел очертания ее тела, когда-то настолько же знакомого ему, как и свое собственное. Она, не отрываясь, смотрела на него своими миндалевидными глазами. Она не протянула ему руки; он вспомнил, что она никогда не делала этого.

— Ты уверена в этом? — Он чувствовал, что обязан задать этот вопрос. Он не хотел, чтобы утром она обо всем пожалела и почувствовала себя униженной и смущенной.

Вместо ответа она встала и привлекла его к себе. Матрас был жестким и теплым в том месте, где она лежала. Через мгновение он был таким же нагим, как и она. Он инстинктивно нащупал знакомую родинку в форме полумесяца, прикоснулся рукой к изгибу ее губ, которые вскоре слились с его губами. Ее глаза были открыты, и теперь в них не было ни слез, ни припухлости, а лишь взгляд, который он когда-то так полюбил и желал всегда чувствовать на себе. Он медленно обвил ее руками.

Дом Уолтера Салливана посещали чиновники самого высокого ранга. Но сегодняшний вечер был особенным, даже по сравнению с предыдущими событиями.

Алан Ричмонд поднял бокал с вином и произнес краткий, но яркий тост за хозяина дома; четыре другие тщательно отобранные пары зазвенели своими бокалами. Сияющая первая леди, одетая в простое черное платье, с пепельными волосами, обрамляющими не по годам свежее, изящное лицо, улыбнулась миллиардеру. Она, привыкшая вращаться в среде богатых, интеллектуальных и изысканных людей, все же благоговела перед Уолтером Салливаном и подобными ему богачами еще и потому, что они на Земле — большая редкость.

Формально по-прежнему находясь в трауре, Уолтер Салливан сегодня был необычайно общителен. Разговор за кофейным столиком в его просторной библиотеке касался то международного бизнеса, то последних шагов совета Федеральной резервной системы, то спортивных прогнозов, то предстоящих в следующем году выборов. Никто из присутствовавших не сомневался, что после подсчета голосов Алан Ричмонд останется на своем посту.

Никто, кроме одного человека.

Прощаясь, президент наклонился к Уолтеру Салливану, чтобы обнять его и сказать несколько слов по секрету. Услышав слова президента, Салливан улыбнулся. Затем старик оступился, но выпрямился, схватившись за руки президента.

Когда гости разошлись, Салливан отправился в кабинет и закурил сигару. Он подошел к окну: огоньки президентского кортежа быстро исчезали из вида. Салливан не мог удержаться от усмешки. Вспомнив, что президент слегка поморщился, когда он схватил его за руки, Салливан почувствовал себя победителем. Невероятная догадка, но зачастую невероятные догадки оказываются чистой правдой. Следователь Сет Фрэнк очень откровенно делился с миллиардером своими гипотезами относительно дела. Одна из гипотез, особенно заинтересовавшая Уолтера Салливана, заключалась в том, что его жена ножом для вскрытия конвертов ранила своего убийцу, возможно, повредив ему руку или ногу. Видимо, рана оказалась серьезнее, чем предполагали полицейские. Могли быть задеты нервные волокна. Поверхностная рана к этому времени, несомненно, затянулась бы.

Салливан медленно вышел из кабинета, выключив за собой свет. Конечно, президент Алан Ричмонд почувствовал лишь небольшую боль, когда пальцы Салливана погрузились в его плоть. Но, как это бывает во время сердечного приступа, за небольшой болью зачастую следует гораздо более сильная. Салливан широко улыбнулся. Теперь он точно знал, что будет делать.

С вершины холма Уолтер Салливан смотрел на маленький деревянный домик с зеленой жестяной крышей. Он плотнее обмотал шею шарфом и оперся на толстую трость, помогавшую его слабым ногам. В это время года на холмах юго-западной Вирджинии было довольно морозно, и синоптики уверенно предсказывали обильные снегопады.

Он начал спускаться вниз, ступая по ставшей твердой, как камень, земле. Дом был превосходно отремонтирован благодаря его неограниченным финансовым возможностям и глубокому чувству ностальгии, которое, казалось, овладевало им все сильнее и сильнее по мере того, как он приближался к той черте, за которой становишься частью прошлого. Хозяином Белого дома был Вудро Вильсон, а мир был охвачен огнем Первой мировой войны, когда Уолтер Патрик Салливан впервые увидел свет при помощи повивальной бабки и благодаря непреклонной решимости его матери, Милли, которая до этого потеряла всех троих своих детей, причем двоих из них во время родов.