— И как ему удалось отправить письмо на свободу?
— Я каждый день ломаю над этим голову. Охранник видел проклятое письмо. Там была его последняя воля, и всё.
— Однако он сумел.
— Я уверен, что тут не обошлось без Сэма Райдера. Он принес с собой радиоприемник, тот заглушил «жучок», который мы установили, и я не слышал, о чем они говорили. Уже это должно было вызвать мои подозрения.
— Я никогда не доверял Райдеру. Если б он не добился признания Хармса невменяемым, тот уже давно был бы мертв.
— Второе письмо, которое мы нашли в портфеле Фиске, было машинописным. Без подписи в конце, знаете, будто его напечатала личная секретарша или сам Райдер. Кстати, оба документа оригинальные.
— Проклятье, почему сейчас? Ведь прошло столько времени…
— Хармс получил письмо из армии, он упомянул о нем в своем ходатайстве. Возможно, оно пробудило его память. Могу заверить вас, что до сих пор он либо не помнил, что тогда произошло, либо держал это при себе все двадцать пять лет.
— Почему он так поступил? И почему, черт побери, армия после стольких лет решила отправить ему письмо?
— Я не знаю, — ответил Рэйфилд, который очень нервничал.
На самом деле он знал. Причина была написана в ходатайстве Руфуса к суду. Но Рэйфилд решил пока придержать эту карту.
— И, естественно, у тебя нет того таинственного письма из армии?
— Нет, пока нет.
— Оно должно находиться в его камере, хотя я не могу представить, как оно могло к нему попасть.
— Иногда мне кажется, что Хармс — волшебник, — сказал Рэйфилд.
— А еще какие-то посетители у него были?
— Только брат Джош Хармс. Он приезжает примерно раз в месяц.
— Что с Руфусом?
— Похоже, его дела плохи. Удар или сердечный приступ. Даже если ему удастся выкарабкаться, он уже не будет прежним.
— Где он сейчас?
— Его везут в госпиталь в Роаноке.
— Какого черта ты его выпустил?
— Док велел. В его обязанности входит спасать жизни, и не важно чьи — заключенного или нет. Вам не кажется, что, если б я отменил его приказ, это выглядело бы подозрительно?
— Значит, так: держи руку на пульсе и моли Бога, чтобы его сердце разорвалось. А если он справится, помоги ему.
— Да ладно вам, кто ему поверит?
— Я бы на твоем месте не был так в этом уверен. Майкл Фиске… Он единственный в курсе, кроме Райдера?
— Да. По крайней мере, я так думаю. Он приехал, чтобы проверить историю Хармса. Никого не поставил в известность о своих планах… во всяком случае, так он сказал Хармсу. Тут нам повезло, — продолжал Рэйфилд. — Я напел ему про то, что Хармс постоянно пишет обвинительные письма, что у него такая болезнь. Мне кажется, Фиске мне поверил. Кроме того, мы имеем рычаги воздействия — у него могут быть очень серьезные неприятности из-за того, что он сюда заявился. Я не думаю, что он даст ходатайству ход.
Голос на другом конце провода зазвучал на несколько децибел выше.
— Ты спятил? У Фиске в данном вопросе нет выбора.
— Он работает в Верховном суде; я слышал, как он сам сказал об этом Хармсу.
— Да знаю я, черт тебя задери… А теперь слушай, что ты сделаешь. Ты должен позаботиться о Фиске и Райдере, причем немедленно.
Рэйфилд побледнел.
— Вы хотите, чтобы я убил клерка Верховного суда и местного адвоката? Послушайте, у них же нет доказательств. Они не смогут ничего нам сделать.
— А вот этого ты знать не можешь. Тебе неизвестно, что говорилось в письме из армии. А также что могли накопать Фиске и Райдер после того, как бумаги попали к ним в руки. К тому же Райдер практикует право тридцать лет. Он не стал бы давать ход иску, который считал «пустышкой», тем более отправлять его в Верховный суд. И, возможно, тебе это неизвестно, но люди, работающие в Верховном суде, совсем не идиоты. Фиске не поехал бы в такую даль, если б считал, что Хармс сумасшедший. Судя по тому, что ты мне рассказал, содержание писем очень точно описывает то, что произошло тогда на гауптвахте.
— Да, — признал Рэйфилд.
— Вот так-то. Но это не самая большая дыра в деле. Ты не забыл, что на самом деле Хармс никогда не писал никаких жалоб или ходатайств? Если Фиске захочет проверить твои слова, он обнаружит, что ты соврал. И когда он это сделает — а я уверен, что непременно сделает, — все полетит в тартарары.
— У меня было не так много времени, чтобы придумать нормальный план, — сердито заявил Рэйфилд.
— А я ничего и не говорю. Но, соврав ему, ты сделал его очень опасным. Кроме того, у нас есть еще одна проблема.
Читать дальше