Дэвид Балдаччи - Чистая правда

Джон Фиске держал в руке фотографию, на которой он был изображен вместе с братом, почти двадцать минут, но почти не смотрел на нее. Наконец, он поставил ее на книжную полку, подошел к телефону и набрал номер брата. Тот не ответил, и Джон не стал оставлять сообщение. Затем он позвонил в Верховный суд, но ему сказали, что Майкл еще не приехал. Тогда он еще раз позвонил через полчаса, и уже другой человек ответил, что сегодня Майкла не будет. «Вот оно как, — подумал Джон, — когда я наконец решился ему позвонить, его нет…» Решился? Джон снова сел за стол и попытался работать, но фотография на книжной полке постоянно притягивала его взгляд.

Наконец он собрал портфель, радуясь, что пора в суд, где можно забыть о неприятном чувстве, которое его угнетало.

Утром у него было назначено два слушания, шедших сразу друг за другом. В одном он одержал убедительную победу, в другом его порвал на части судья, который, казалось, использовал каждую возможность и каждое слово, чтобы высмеять его аргументы, в то время как помощник окружного прокурора вежливо стоял рядом, изо всех сил пряча улыбку. В таких случаях следует поддерживать профессиональный фасад, потому что в следующий раз твоя задница может оказаться в мясорубке. Это понимали все или, по крайней мере, те, кто прошел через такое.

После суда Джон отправился в тюрьму Ричмонда, а потом в окружную тюрьму в Энрико, чтобы встретиться с клиентами. С одним он обсудил стратегию поведения на предстоящем суде. Его клиент-заключенный сказал, что может выступить в качестве свидетеля и солгать. «Извини, но ты ничего такого не сделаешь», — сказал ему Фиске. С другим клиентом они обсуждали сделку с судом. Месяцы, годы, десятилетия… Сколько? Помоги мне выбраться, приятель. У меня жена и дети. И бизнес, который я не могу оставить без присмотра. Ну хорошо, ладно. По сравнению со всем этим что такое маленькое убийство и драка?

С последним клиентом дела приняли совсем иной оборот.

— Ситуация у нас совсем не выигрышная, Леон. Я думаю, нам следует пойти на сделку, — посоветовал Фиске.

— Нет. Мы пойдем в суд.

— У них есть два свидетеля.

— Правда, что ли?

Леона обвиняли в том, что он застрелил ребенка. Между двумя бандами скинхедов возникла драка, и маленькая девочка оказалась между ними — такое, к сожалению, стало часто случаться в наши дни.

— Ну, от них не будет никакого вреда, если они не станут давать показания. Так ведь?

— И почему они не станут давать показания? — ровным голосом спросил Фиске.

Когда он служил копом, огромное количество дел разваливалось потому, что свидетели неожиданно забывали то, что так ясно видели и помнили еще совсем недавно.

— Ты же знаешь, разное случается, — пожав плечами, ответил Леон. — Например, люди не приходят на встречи или не выполняют обещания…

— Полиция записала их показания.

Леон наградил его пронзительным взглядом.

— Верно, но я должен встретиться с теми, кто дает против меня показания, чтобы вы могли вызвать их как свидетелей.

— А ты хорошо знаком с Конституцией, — заметил Фиске сухо и тяжело вздохнул. Он невероятно устал от игры в устрашение свидетелей. — Послушай, Леон, скажи мне… я же твой адвокат, и никто не узнает, о чем мы с тобой говорим. Таков закон. Почему они не станут давать против тебя показания?

— Тебе не нужно этого знать, — ухмыльнувшись, ответил Леон.

— Ты ошибаешься. Мне не нужны сюрпризы. Никогда не знаешь, что попытается сделать прокурор. Поверь мне, я уже такое не раз видел. Если возникнут какие-то неожиданности, а я не буду к ним готов, тебе поджарят задницу.

На лице Леона появилось беспокойство, он явно о таком не подумал.

— Ты сказал, что о нашем разговоре никто не узнает, верно? — Парень потер свастику у себя на предплечье.

— Именно. — Фиске подался вперед. — Это между тобой, мной и Богом.

Леон рассмеялся.

— Бог? Дерьмо, это здорово… — Он наклонился к Фиске и заговорил очень тихо. — У меня есть парочка приятелей, они собираются навестить свидетелей и позаботиться о том, чтобы те забыли дорогу в суд. Мы уже договорились.

Фиске без сил откинулся на спинку стула.

— Проклятье, ты все-таки это сделал…

— Что я сделал?

— Сказал мне то единственное, что я не могу утаить от судьи.

— Ты о чем, черт тебя задери?

— По закону и этическим правилам я не могу раскрывать информацию, которую сообщает мне клиент.

— Так в чем проблема? Я твой клиент, и я только что сообщил тебе информацию.