Уильям Лэндей - Мишн-Флэтс

А для этого надо взять и уехать в Прагу, без подготовки.

Когда я начну раскаиваться в своем решении, я уже буду в Праге. Где угодно лучше, чем в Версале, штат Мэн.

– Мориса ты тоже возьмешь с собой? – спросил для смеха Джимми.

– Еще бы!.. А ты что скажешь, Морис? Хочешь со мной в Прагу?

Морис поднял голову и, по своей привычке, застенчиво улыбнулся, не разжимая губ.

– Поеду-ка и я с тобой в Прагу! – объявил Джимми.

Дайан фыркнула.

– Тебя там только не хватало!

– А что, – огрызнулся Джимми, – не век же мне тут сиднем сидеть!

– Да вы на себя поглядите! Кому вы там нужны, в Праге!

Мы посмотрели на себя. И ничего ужасного не увидели.

– Я дурного сказать не хочу, – продолжала Дайан, – да только вы явно не пражского типа люди.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «не пражского типа люди»? – Джимми Лоунс не смог бы найти Прагу на карте и за неделю. И тем не менее был искренне уязвлен. – В этой Праге тоже люди живут. Мы люди, они люди – почему же это мы «не пражского типа люди»?

– Нет, я серьезно, Джимми, – не унималась Дайан, – чем ты намерен заняться в Праге?

– Что Бен будет делать, то и я. Огляжусь сперва. Вдруг понравится? А понравится – возьму и останусь. И стану самым что ни на есть пражским пражанином!

– У них там первоклассное пиво, – сказал Боб Берк. – Пльзенское.

– Ну вот, Прага мне уже нравится! – сказал Джимми и приветственно поднял свою бутылку «Будвайзера». Только неизвестно, кого он приветствовал: Прагу, Боба Берка или пиво вообще.

– Дайан, присоединяйся, – предложил я. – Тебе там тоже может понравиться.

– Бен, у меня идея получше твоей. Иди сейчас прямиком ко мне домой, собери мои денежки – и спали их к чертовой матери. Результат будет тот же. Только быстрее.

– Ладно, дело твое, – сказал я. – В таком случае мы едем втроем. Морис, Джимми и я. Вперед! Прага или смерть!

Мы с Морисом чокнулись – «по рукам!».

Но Дайан не могла успокоиться. Разговоры о бегстве из Версаля всегда действовали ей на нервы.

– Бен, – сказала она, – ты неисправим. В голове одни опилки. И время тебя не меняет. Никуда ты не поедешь – и ты знаешь это лучше всех. Когда-то ты намыливался в Калифорнию. Потом был Нью-Йорк. Теперь вот ни с того ни с сего Прага. Что на очереди? Тимбукту? Давай поспорим на что хочешь: через десять лет ты будешь сидеть на этом же стуле и плести все ту же чушь про Прагу – только Прага будет иначе называться.

– Оставь его в покое, Дайан, – вмешался бармен Фил Ламфир. – Если Бен собирается в Прагу или еще куда – почему бы ему и не уехать?

Очевидно, и на моем лице было такое выражение, что Дайан потупилась и стала сосредоточенно возиться с пачкой сигарет. Она почувствовала, что перешла опасную границу. И теперь боялась встретиться со мной глазами.

– Ладно, Бен, – сказала она наконец, – не лезь в бутылку. Мы просто хохмили.

Она зажгла сигарету – жеманным жестом, в стиле Барбары Стэнвик. Точнее, она воображала себя элегантной Барбарой Стэнвик. А на деле походила на распустеху Мей Уэст.

– Ну как? Проехали? Опять друзья?

– Нет, – сказал я.

– Может, сегодня ночью мне заглянуть к тебе в участок? У меня дома тоже нестерпимая жара.

Лоунс и Берк, естественно, разразились насмешливыми воплями. Даже Морис и тот гоготнул за своим необъятным козырьком.

– Дайан, приставать к шерифу, когда он при исполнении, – преступление.

– Отлично! Тогда пусть он меня арестует.

Дайан протянула руки – как для наручников. Мужчины опять бурно отреагировали.

Мы с Морисом проторчали в «Сове» еще час или больше. Фил разогрел для нас пару замороженных мясных пирогов. Морис глотал так жадно, что я испугался, как бы он не проглотил и вилку вместе с пирогом. Я предложил ему половину своего, но он отказался. Тогда я эту половину взял с собой, и Морис слопал ее в участке. Ночь он провел за решеткой. В камере вполне сносный матрац и ниоткуда не дует – словом, ночлег ничуть не хуже, чем в его дырявом домишке.

Дверь камеры я оставил открытой – чтобы Морис мог при необходимости сходить в туалет. Зато я придвинул стул к входной двери и расположился спать так, что ноги лежали на этом стуле. Не разбудив меня, Морис не смог бы выйти. Разумеется, я не боялся, что Морис кого-нибудь покалечит. Но если он улизнет, где-нибудь надерется и покалечит себя – отвечать мне. Ведь официально он находится под предупредительным арестом. Так что лучше перестраховаться.

До трех ночи я просто сидел на стуле, придвинутом к входной двери. Сидел и слушал спящего Мориса.