Глеб Соколов - Ставок больше нет

Сняв с небольшого квадратного стола пустую кастрюлю, Исаев ухватил мебелишку за края…

Меньше чем через тридцать секунд Петренко, оттолкнувшись от стола, нырнул на антресоли глубже. Пальцы вцепились в коробку, крышка легко подалась вверх… Уколовшись о какую-то булавку, не обращал внимания на боль.

– Вот, есть! Нашел…

Когда спрыгнул со стола, лицо его выражало недоумение.

Исаев буквально вырвал у него из рук пожелтевшую страничку блокнота для записей.

– Не понимаю… – он оторопело всматривался в странный рисунок. – Похоже на знак бесконечности, у которого откусили правый край. Зачем Черненко нарисовал это?.. Мол, СССР, который собирался существовать вечно, теперь…

– Что ты городишь! – оборвал его Петренко. – Какой знак бесконечности. Это символическое изображение рыбы. Вот туловище… Хвост…

Пленка зашипела…

« – Ты должен помочь мне…

– В чем?..»

– Голос Юрия, брата, – прокомментировал Антон.

Он и Холмогоров находились в огромной комнате старой коммунальной квартиры. Рубцов не отпирал ключом дверь, – на три звонка ее отворила сморщенная, согнувшаяся в три погибели старушонка. Она же отомкнула замок комнаты.

– Зачем хочешь, чтобы я это прослушал?.. – Анатолий Геннадиевич оставил своих «морд» внизу, в машине.

К ней в данный момент подруливал автобусик «мерседес» с головорезами.

Антон щелкнул клавишей. Миниатюрный моторчик перестал крутить пленку.

– История слишком невероятна… Боялся: просто так мне не поверите. Запись сделана с той же целью…

Тронул кнопку перемотки. Пленка едва дернулась назад. Включил прослушивание.

« – В чем?..» – запись повторилась с последней фразы.

« – Мы вдвоем должны обыграть одного человека… Это будет чрезвычайно сложная игра. Он дьявольски осторожен, за игорным столом не новичок и подозревает меня…»

Брат Антона – Юрий – не произносил ни слова.

– Второй человек на пленке – Математик? – быстро спросил Холмогоров.

– Да, он.

Устройство продолжало крутить запись.

« – Стоит ли в таком случае связываться. Он богат?.. Надеешься сорвать большой куш?..» – наконец спросил Юрий.

« – Он влиятелен. Денег у него не много. Но он их любит. И увлекается игрой. Хочу сделать его вечным должником… Он понадобиться для одного дела.

– Какого?..»

Антон нажал «стоп».

– Сейчас будет самое важное… – произнес он. Слова вдруг стали даваться с трудом. Во рту пересохло. Все казалось: Холмогоров не верит.

Какой-то скепсис то и дело мелькал во взгляде Анатолия Геннадиевича.

Тот кивнул: мол, давай, внимательно слушаю. Рубцов пустил пленку дальше.

« – Неважно… Ты – мой должник… Значит, будешь выполнять все, что велю. Иначе… Сам знаешь!.. Второй посадки с твоим здоровьем не выдержать!» – даже некачественная запись передавала ноты озлобления, зазвучавшие в голосе Математика.

– Где важное?! – Холмогоров, словно подхватывая интонацию, не пытался скрыть раздражение.

– Сейчас… – Антон опять утопил «стоп». – Я поторопился. Будет небольшая пауза. Потом – запись другого разговора. Ее сделала Агата, подруга Юрия. Она любит брата и презирает Математика. Тот не оставляет ее в покое. Агата для него… Так бывает… Не знаю, поймете ли… Математик – однолюб. Женщины его не интересуют. Кроме одной… Так получилось: Агата познакомилась с Юрием на вечеринке, а пригласил ее туда Математик. Наверное, это и называется любовным треугольником.

– Включай!.. – угрюмо приказал Холмогоров.

После короткой перебивки, во время которой динамик не издавал ни звука, магнитофон зашипел вновь – чувствовалось: это уже запись, но люди пока не разговаривают. Вот послышались голоса…

« – Должна согласиться на предложение!.. Что упрямишься, Агата?!.. Общего между тобой и этим… Юрий – жалкий шулер… Весь капитал – колода карт. Сегодня играет и живет, а завтра – тюрьма и смерть!.. Он болен – наверняка не рассказал тебе об этом. Послушай, грядут невероятные события!..

– События?.. Какие события?.. У тебя странные глаза. Что, наглотался «колес»?.. – голос принадлежал женщине. Произносила слова отрывисто, с нескрываемым презрением.

– Брось, ничего я не наглотался! Я даже шампанского не пью!.. Агата, игрок – это только одна моя половина. Я…

– О, я знаю! Ты – двуликий Янус!.. – проговорила женщина с ненавистью. – Презираю таких!

– Напрасно. Я избран самим богом!..

– Ты бредишь. Бог никогда не избрал бы такого как ты!»

Из динамика стали раздаваться громкие щелчки, треск, шипение. Анатолий Геннадиевич поморщился, вопросительно посмотрел на Рубцова. Тот сделал успокаивающий жест: «Все в порядке. Продолжение будет!»