Глеб Соколов - Ставок больше нет

На улице темно… Поток машин плотен, как в час-пик.

– Да… – протянул Петренко. – Какие полтора часа! К полуночи не успеем!

– Пробки целый день… – сказал Исаев. – Погода влияет.

Взмахом руки Петренко остановил такси. Без того двигалось еле-еле. Чтобы остановиться у обочины, водителю, вероятно, не требовалось нажимать тормоз. Назвали адрес. Улочка находилась не в центре. Но район не назовешь окраиной.

– Хуже всего… – пробормотал водитель. – Дома там солидные. Но кругом пробки… Не подберешься. Застрянем наглухо…

– Прошу вас, постарайтесь побыстрее… – попросил Петренко.

– Ладно… Может, проскочим дворами. Боюсь, не один я такой шустрый.

Вскоре такси помчалось резвее… За окнами мелькали витрины магазинов. Некоторое время петляли по дворам. Вот и дом.

– Здесь! – удовлетворенно сказал Петренко.

Расплатившись, чуть ли не бегом ринулись к подъезду…

Старуха сидела на кровати, привалившись спиной к высоко поднятой подушке. В глазах – полная безучастность. На вошедших едва посмотрела.

Ухаживавшая молодая женщина жестом остановила Петренко:

– Можете не объяснять. Вася меня предупредил… Знаю, вы из органов… От нее ничего не добьетесь. Плоха! Прогрессирующее слабоумие…

Старуха встрепенулась. Гневно посмотрела на женщину.

То, что произошло следом, поразило их.

Приподнявшись на локтях, старуха внятно проговорила:

– Я слышала, о чем ты говорила с придурком Васькой… – она перевела осмысленный взгляд на одного из мужчин. Казался ей старшим. – Я действительно работала горничной в семье Черненко. Однажды убиралась в соседней комнате. Случайно… Нет, не случайно!.. Теперь можно признаться: я подслушивала… Дурой никогда не была. «Кучер» – так называла его про себя, сказал жене:

– Брежнев не выполнил моего совета и увяз. Пусть говорит: нащупал разгадку. Дурак! Выглядит, как встревоженная курица!..

Старуха замолчала. Петренко хотел поторопить, но она продолжила:

– Дальше Кучер сказал: «Я спросил Леонида, в чем разгадка? Вместо ответа он…» Тут наступила тишина… Жена ничего не говорила. Я не могла понять, что происходит. Потом раздались шаги. Они перешли в другую залу… Выждав время, я вошла туда, где были только что.

Старуха закашлялась. Приступ продолжался несколько минут.

– Кажется, это надолго, – проговорила ухаживавшая за ней женщина. – Боюсь, сегодня вам ничего уже не скажет… Попробую дать лекарство.

Она вышла из комнаты.

Старуха неожиданно перестала кашлять, красными, полными слез глазами уставилась на гостей…

– Что было дальше?.. – не выдержал Петренко.

– На столе валялась бумажка. Обрывок. И шариковая ручка. Эту бумажку я храню до сих пор…

Петренко сглотнул слюну и с шумом набрал в легкие воздух.

– Где она?.. Дайте!..

– У меня на квартире. Там жильцы. Мы сдаем… Но вам-то не помеха! На антресолях ящичек. Нитки, иголки. В самом низу… Адрес подскажет Галя…

Машина на огромной скорости неслась по Кремлевской набережной…

В салоне, кроме водителя – четверо: Антон – по бокам холмогоровские «морды», сам Анатолий Геннадиевич.

«Шестнадцатый!» – разносились в эфире радиопозывные. – «Вам придаются особые полномочия… Действуйте в зависимости от обстоятельств. В помощь выслана машина с группой. Постарайтесь, чтобы она не понадобилась. При любом варианте, главное – деликатность. Как можно меньше шума».

По тому же маршруту, выскочив из широких ворот одного офисного здания без вывески, помчалась автомашина – маленький автобус «мерседес». В нем – до зубов вооруженная команда. Мало ли, может быть, в ближайшее время в этом городе кто-то кинется бежать, начнет отстреливаться?..

– Вот она!.. Смотри, ящичек! Про него говорила старуха.

Угловатый предмет выглянул из под кучи разворошенного старого хлама. Оставшиеся после ремонта почти смотанные рулоны обоев, старое велосипедное колесо со спицами и спущенной камерой, целлофановый мешок с детскими игрушками, пачки журналов по вязанию.

Петренко протянул руку, но она не дотягивалась до оклеенного цветастой бумагой края.

– Черт, не достаю! – выругался он. Носки его ботинок упирались в поверхность табуретки, – обшарпанной, как и все в этой квартире, «убитой» многочисленными жильцами-арендаторами, менявшимися каждые полгода, а то и быстрее.

Исаев, не долго думая, метнулся в кухню, – она была пуста. Молодой мужчина, проживавший в квартире, терпеливо сидел на диване в единственной комнате. После того, как ему сунули под нос служебные удостоверения, объяснили, что визит не имеет отношения к нему лично, – парень как будто потерял к происходившему интерес. На самом деле, конечно, изо всех сил напрягал слух.