Глеб Соколов - Ставок больше нет

Юрий сделал первую ставку – в Техасском Холдеме она делается втемную и равняется половине минимальной.

По правилам рыжий должен был поднять ее до целой – анте.

– Что вам нужно?.. Кто вы такой?.. – голос Сухиничева звучал испуганно.

Человек, стоявший за дверью был молод и хорошо одет. Не походил на тех, что убивают беззащитного пенсионера из-за пятнадцати рублей на опохмелку. Но в дверь стучал слишком настойчиво…

– Откройте, Сухиничев!.. Нет времени… Нужно поговорить!..

Сухиничев – ослабленный после нескольких тяжелых операций старик, – медлил, не открывал. Чувствовал: незваный гость не уйдет, но открыть – страшно.

– Я не назначал встречу!.. Если нужно поговорить, приходите на следующей неделе.

– Бросьте валять дурака!.. Вот удостоверение, взгляните!..

– Что мне картонка?!.. Сейчас каждый может сочинить удостоверение.

В правой Рудалев протягивал в сторону двери свое служебное удостоверение, в левой держал смартфон. Большой палец на клавиатуре, специальная программа, – она не была предусмотрена фирмой «нокиа», – прокручивала немалый список сообщений, поступивших на имя молодого агента за время, что он шел от калитки с маленькому домику.

«Дача» Сухиничева – на самом деле – дом его матери, оставленный по наследству.

«Сошлись на фамилию Вертопрахов. Это его куратор… Как-то выручил, когда Сухиничев совершил должностной подлог…»

– Сухиничев, я от Вертопрахова! – крикнул в дверь Андрей Рудалев.

Физически чувствовал: старик напрягся. Совет из только что полученного сообщения Гараничева действовал.

– Ладно… Открою… Только знайте, в комнате – люди. Внук и его приятели. Если что…

Измученный ночными похождениями Рудалев ввалился в дверь. Сухиничев – одинок. Человек, у которого нет детей, не может иметь внуков.

– Сухиничев, прошу вас коротко. У меня нет времени… Брежнев… – Андрей отодвинул от старомодного круглого стола такой же древний стул, устало развалился на нем.

Стул, подвязанный в нескольких местах проводом в синей изоляции, жалобно скрипнул.

– Вы были главным… По его машинам…

– Дед ценил меня… – не сразу ответил Сухиничев, соображая, куда клонит незваный визитер.

Когда-то пенсионер работал в гараже ЦК, отличался редкостной квалификацией – двигатели и шасси незнакомых в Союзе иномарок – его страсть.

– Какую тачку из коллекции Брежнев предпочитал?.. Что он любил больше?..

– Не понимаю… Он… «Мазератти»… «Ролс-Ройс»… – старик по-прежнему стоял у полураскрытой двери. С улицы в домик залетал холодный ночной ветер. – Вообще-то он любил разные… Одно время запал на «кадиллак», который подарил ему Никсон… Во время визита. Да, пожалуй, «кадиллак» он выделял… Но знаете… – Сухиничев вдруг особенно встревожился. То ли его ему показался странным вопрос, то ли пришедшая на ум мысль – неожиданной и ценной. – В последний год, весною… Были майские праздники. Газовцы подарили ему новую модель «волги». Специально собрали и отделали первый экземпляр для генсека… Улучшенный салон и все такое… Он несколько раз повторял потом: «У меня много машин. Но эту я люблю больше всего… Потому что она – наша!»

Рудалев уже шагал к двери.

– Дамы и господа! Корпорация «Америкэн Петролеум Сайентистс» уполномочила меня сделать срочное заявление… – По залу прокатился гул голосов. Джефф Сэльдес, посол Соединенных Штатов в Российской Федерации, продолжал. – Я объясню, почему выбрано столь необычное время и… Как сказать по-русски… Нерегулярное место. Мы осознаем: новость обладает такой степенью важности, особенно для вашей страны – откладывать ее обнародование, хотя бы на ночь – нельзя!

– Три анте! – голосом, севшим от напряжения, произнес Юрий.

Полный человечек внимательно посмотрел на него. Пытается разгадать по глазам партнера: блеф или убойная комбинация?..

В Техасском Холдеме, как и в любой разновидности покера, выигрывает обладатель сильнейшей комбинации. Ему резон подталкивать ставку вверх.

– Сбрасываю! – воскликнул владелец «Пале-Рояль».

Юрий подгреб к себе фишки. С начала игры, гора чипов перед ним выросла.

Рудалев медленно двигался по въезду, винтом поднимавшемуся наверх. Сзади донесся рокот автомобильного мотора. Где-то внизу полумрачный въезд пронзили лучи автомобильных фар. Ему видны лишь их отсветы.