Тесс Герритсен - Клуб Мефисто

В кухне вдруг стало тихо – брат и сестра удивленно уставились на Анжелу. "Неужели мама вдруг перешла на мою сторону?"

– Ладно. Ну и Рождество у нас! – проворчал Фрэнки и вышел из кухни.

Анжела вывалила ньокки, с которых успела стечь вода, из дуршлага в сервировочную миску и полила дымящимся соусом с телятиной.

– Никакого внимания к тому, что делают женщины, – буркнула она.

Джейн усмехнулась:

– А ты только сейчас заметила?

– Неужто мы не заслуживаем ни капельки уважения? – Анжела взяла нож для резки зелени и принялась мельчить пучок петрушки с дробным стуком, точно пулемет. – Я сама виновата. Надо было с ним построже. Хотя на самом деле это все от вашего папаши. Он подавал пример. За всю жизнь не слыхала от него ни слова благодарности...

Джейн посмотрела на Габриэля – он, улучив минуту, решил тактично выйти из кухни.

– М-м-м... мам! Папа что, трепал тебе нервы?

Анжела, с зависшим над искромсанной петрушкой ножом в руке, глянула через плечо на Джейн.

– Не нужно тебе этого знать.

– Нужно.

– Не желаю обсуждать эту тему, Дженни. Да ни за что. По-моему, любой отец заслуживает уважения своих детей, что быон там ни вытворял.

– Значит, он все же что-то там вытворял.

– Еще раз говорю, я не желаю обсуждать эту тему. – Анжела сгребла нашинкованную петрушку в кучку и высыпала в миску с ньокки. Потом, громко топая, подошла к двери и возвестила во весь голос, чтобы перекричать телевизор: – Обед готов! Садитесь!

Однако, невзирая на команду Анжелы, прошла не одна минута, прежде чем Фрэнк Риццоли и двое его отпрысков наконец оторвались от телевизора. Закончился очередной тайм, и в перерыве началось представление с длинноногими девочками в коротких юбчонках с блестками. Мужская половина семейства Риццоли, все трое, так и прилипли к экрану. Только Габриэль встал, чтобы помочь Джейн и Анжеле перенести блюда с кушаньями в столовую. Хотя он не вымолвил ни слова, Джейн все прочла по его глазам.

"С каких это пор рождественский стол превратился в поле брани?" Анжела с шумом водрузила на стол миску с жареным картофелем, прошла в гостиную и схватила пульт. Одним щелчком выключила телевизор.

– Ну, мам! – рявкнул Фрэнки. – Ведь у них будет Джессика Симпсон через десять... – Посмотрев Анжеле в лицо, он мигом прикусил язык.

Майк первым вскочил с дивана. И, ни слова не говоря, покорно прошмыгнул в столовую, а следом за ним угрюмо поплелись его братец Фрэнки и Фрэнк-старший.

Стол был накрыт великолепно. В хрустальных подсвечниках мерцали свечи. Анжела достала голубую с позолотой китайскую фарфоровую посуду, постелила льняную скатерть, поставила новехонькие бокалы для вина, только что купленные в фирменном магазине "Данск". Анжела села и оглядела стол – но не с гордостью, а скорее с досадой.

– Все просто восхитительно, госпожа Риццоли, – похвалил Габриэль.

– Ну, спасибо тебе. Знаю, ты понимаешь, сколько нужно было трудов, чтобы состряпать все это. Ведь ты и сам умеешь готовить.

– Ну, просто у меня не было выбора. Ведь я столько лет промыкался один-одинешенек. – Он прикоснулся под столом к руке Джейн и крепко сжал ее. – А потом мне повезло – я встретил девушку, которая умеет готовить. – "Когда у нее доходят до этого руки", – следовало бы ему прибавить.

– Я научила Джейн всему, что умею.

– Мам, передай ягненка! – попросил Фрэнки.

– Что, прости?

– Ягненка.

– А как насчет "пожалуйста"? Не передам, пока не услышу волшебного слова.

Отец Джейн вздохнул:

– Фу-ты ну-ты, Анжи! Рождество ведь. Просто накорми мальчика – и все.

– Я кормлю этого мальчика уже целых тридцать шесть лет. И он не помрет с голода, оттого что я прошу его быть полюбезнее.

– Гм... мам, – рискнул попросить Майк. – Не могла бы ты, э-э, пожалуйста, передать картошечки? – И он тут же еще раз кротко прибавил: – Пожалуйста!

– Конечно, Майки. – Анжела пододвинула к нему миску с картошкой.

Некоторое время за столом царила тишина. Было слышно только, как усердно работают челюсти да столовое серебро постукивает о фарфоровую китайскую посуду. Джейн посмотрела на отца, сидевшего на одном конце стола, потом на мать – она сидела на другом конце. Родители же друг на друга не глядели вовсе; им вообще было впору разойтись по разным комнатам – до того стали они далеки. Джейн нечасто наблюдала за своими родителями, но сейчас она почувствовала, что это необходимо, однако то, что она увидела, не очень-то ее обрадовало. И когда только они успели состариться? Когда начали блекнуть мамины глаза, когда папа растерял свою шевелюру, от которой осталось одно лишь название?