Александр Щёголев - Жесть

— Я вызвал милицию и тотчас позвонил отцу Романа. Он сразу приехал… а милиция не приехала вовсе. Во всяком случае, я милицию не запомнил. Я пытался объяснить ему, что случилось. А он меня даже не слушал. Сына отослал куда-то… Мне казалось, что я в стороне от этого, я даже представить себе не мог, КАК и ЧТО они уже придумали… какова их сила, я осознал, только когда очнулся в палате. В психушке… С Ленским ко мне домой приехала целая команда. И среди них был тот самый доктор, который меня потом… я не знаю, как это назвать. Не словом же «лечил»? Его звали Федором Сергеевичем. Они насильно мне вкололи что-то, там же, в моей квартире… и дальше ничего из того дня я не запомнил. Потом, не знаю через сколько дней, ко мне в палату пришел адвокат по фамилии Фраерман. Доброжелательный такой человек. И доходчиво объяснил, что у меня в квартире обнаружено тело несовершеннолетней девочки, которую я, перед тем, как зарезать, изнасиловал. И нет у меня ни алиби, ни свидетелей. На ноже — мои отпечатки, во влагалище жертвы — моя сперма. Показал акты экспертиз. Показал жуткие фотографии, где я — голый, весь в крови, с какими-то дурацкими узорами на груди… А Роман, сказал адвокат, уже неделю находится в Швейцарии. Где лечится от наркотиков. И свидетелей этому очень много… В общем, на месте преступления Романа не было и быть не могло…

Маньяк обвел всех взглядом, улыбнулся… и снова заплакал.

Марина подлила ему еще.

— Они предложили мне сделку — мол, если я возьму вину на себя, то будет закрытый суд, меня признают сумасшедшим… Когда все забудется, через пару лет меня выпустят… дадут много денег и помогут уехать…

— И ты что, повёлся?

— Фраерман намекнул, что есть и силовой вариант, как он выразился… Все мы пешки, говорит, и в долгу перед раскладом. Пойми отца, говорит, — мужик работает для людей, для России, а сынок компрометирует его. Так вышло, что тебе выпала эта роль. Скверная, конечно, но ты должен ее сыграть… И я смирился.

— Да тебя просто грохнули бы через годик! — Терминатор вскочил и заходил по вагону.

— Наверняка, — сказала Марина. — Зачем им нужен ходячий компромат?

— Я тогда не об этом думал, то есть и об этом тоже, но сорвался я из-за другого. Я однажды представил, как я выхожу… Меня встречают Ленский и его сынок — с конфетами, коньяком и… ананасом… дался мне тогда этот ананас! Хлопают по плечу, выдают чек, паспорт, говорят — «Свой в доску!» — и долго трясут мою руку… Я слишком хорошо изучал карьеры успешных личностей, даже детям на Клубе рассказывал. Но я рассказывал далеко не все. Я знаю, как делалась настоящая история этого мира… Что-то обрушилось во мне. И я понял, что я против такого успеха, что я против этой конкретной успешной личности… И что они не дождутся от меня ни помощи, ни, тем более, рукопожатия… Короче, я их всех послал. Сказал, что я с ними не играю.

— Сильно, — признал Терминатор.

Маньяк тяжко вздохнул.

— Сильно только на словах. А на деле… начались уколы. И все сразу поплыло. Появился Федор Сергеевич. Я его потом называл в своем бреду «Тот, Который Помог Вспомнить»… Не знаю, что он со мной делал, просто не помню. Появлялись сны — не мои, чужие. Такие реальные… совершенно ужасные события… В каких-то квартирах я режу женщин… нет, не могу, не могу!

Он сжал голову руками и закачался на стуле.

— Это пройдет, — сказала Марина и попыталась взять его руку. Он отдернулся, будто его ударило током. Он лег щекой на стол. Он не плакал, а просто тоскливо молчал и смотрел в пространство.

Марина потянулась погладить его по голове, но… Терминатор вдруг резко ушел к себе за ширму. Ревнует, поняла она. Ее рука на полпути остановилась.

Ревнует к состраданию…

— В моменты просветления мне говорили, что это не сны, а реальность, — вновь заговорил маньяк. — Что меня выводили на заранее присмотренных жертв, запускали в их квартиры, где я под действием гипноза и наркотика совершал все эти зверства… А потом, помню, я кому-то подробно рассказывал, как и за что убивал людей… А потом была консервная банка… потом мне подсунули консервный нож…

Терминатор вернулся, разлил спирт по стаканам и сказал:

— Ну и дела.

— Да, — согласилась Марина. — Прямо роман. Дюма, «Железная маска»… — она заметила, как вздрогнул бывший солдат и поспешно сказала: — Извини.

— Ничего, привык, — откликнулся тот.

— Вот, вы уже мне не верите… — маньяк шмыгнул носом. — Я и сам себе не верю…

— Ты же чувствуешь, что мы тебе верим, — сказала Марина. — Хотя, может быть, мы все трое — не в себе…