Харлан Кобен - Не говори никому

– Слушаю, – пробурчал Фейн.

– За последнее время ты сделал только одну умную вещь, Лэнс. Всего одну, за нее-то мы и зацепимся. Ты держался подальше от газетчиков. Поэтому тебе не придется слишком краснеть, объясняя, как доктор Бек ушел из раскинутой для его поимки сети. Ты соберешь пресс-конференцию и объявишь, что вся информация, просочившаяся в новости, получена журналистами из их собственных, неофициальных источников. Но газетчики неправильно истолковали происходящее. На самом деле доктор Бек разыскивался как свидетель, а не как преступник. Его ни в чем не подозревали, ты все это время был уверен, что Бек никакого убийства не совершал, ты просто знал, что он одним из последних разговаривал с Ребеккой, и хотел поговорить с ним по этому поводу.

– Не пройдет.

– Еще как пройдет! Может быть, не гладко, может быть, со скрипом, и все же проскочит. Я помогу. Я должна тебе, потому что мой клиент пустился в бега. Поэтому я, известный противник окружной прокуратуры, поддержу твое заявление. Наплету журналистам, как мы с тобой сотрудничаем, как ты делал все возможное, чтобы права моего клиента были соблюдены, как искренне мы с доктором Беком помогаем и будем помогать тебе в расследовании.

Фейн молчал.

– Как я уже сказала, Лэнс, я могу либо вытащить тебя, либо утопить.

– А что взамен?

– Ты снимаешь обвинение в нападении на полицейского и сопротивлении при аресте.

– Невозможно.

Эстер широким жестом указала на дверь:

– Тогда пока. С удовольствием увижу тебя на страницах скандальной хроники.

Плечи Фейна едва заметно дрогнули.

– Если я соглашусь, твой Бек будет с нами сотрудничать? Согласится ответить на все вопросы?

– Ради Бога, Лэнс, не торгуйся. Не в том ты положении. Я предлагаю сделку – ты либо принимаешь мои условия, либо имеешь дело с прессой. Выбор за тобой. Время пошло. Тик-так! – Эстер покачала туда-сюда указательным пальцем.

Фейн посмотрел на Димонте. Тот яростно жевал зубочистку. Крински положил телефонную трубку и кивнул Фейну. Фейн, в свою очередь, кивнул Кримштейн.

– Давай обговорим детали.

Я проснулся, поднял голову и едва не закричал.

Казалось, все мышцы сорваны напрочь, тело болело в таких местах, о существовании которых я и не подозревал. Я хотел соскочить с кровати. Мысль оказалась дурацкой. Невероятно дурацкой. «Не торопись!» – вот девиз сегодняшнего утра.

Больше всего досталось ногам. Неудивительно: несмотря на мое вчерашнее бегство, я отнюдь не спортсмен. Попытаюсь перекатиться на бок… Точки, на которые давил вчера таинственный азиат, заныли так, будто там содрали свежие швы. Сейчас бы проглотить пару таблеток обезболивающего, да нельзя – мне нужна свежая голова.

Я посмотрел на часы. Шесть утра. Пора звонить Кримштейн. Она ответила сразу же.

– Все в порядке. Вы свободны.

Я почувствовал лишь слабое облегчение.

– Что собираетесь делать? – спросила Эстер.

Интересный вопрос.

– Пока не знаю.

– Подождите секундочку.

Я услышал в отдалении еще один голос.

– Вас просит Шона.

В трубке зашуршало, потом послышался голос Шоны:

– Нам надо встретиться.

Хотя Шона никогда не страдала излишней сентиментальностью и было бы глупо дожидаться от нее любезностей или поздравлений, я удивился тому, как напряженно, а может, даже испуганно она говорила.

– Что случилось?

– Не по телефону.

– Я буду у тебя через час.

– Я не рассказывала Линде об… этом. Ну, ты понял.

– Возможно, сейчас пора, – ответил я.

– Угу, – пробормотала она. Затем с непривычной ласковостью добавила: – Бек, я тебя люблю.

– И я тебя тоже.

Хватаясь за мебель и передвигаясь от предмета к предмету, я наполовину дополз, наполовину доковылял до душа и стоял под упругими струями, пока не кончилась горячая вода. Помогло не очень.

Тириз раздобыл для меня сиреневый спортивный костюм. Я с трудом удержался, чтобы не попросить у него большую золотую медаль.

– И куда вы двинете? – спросил он.

– Пока что к сестре.

– А потом?

– На работу, наверное.

Тириз покачал головой.

– Что такое? – спросил я.

– Вы наступили на хвост каким-то плохим парням, док.

– Ага. Я и сам догадался.

– Тот качок, Брюс Ли, вас в покое не оставит.

Я обдумал его слова. Судя по всему, он прав. Я не могу просто пойти домой и сидеть там, пока Элизабет снова меня не найдет. Во-первых, я сам хочу действовать, долгое ожидание теперь не входит в распорядок дня доктора Бека. Во-вторых, типы из фургона вряд ли обо мне забыли и едва ли позволят весело шагать своей дорогой.