Харлан Кобен - Не говори никому

Только я все равно переехал к нему. Потому что, если бы этого не сделал я, это бы сделала Линда. Подобные решения в ее стиле. Когда в летнем лагере мы пели псалмы, сестра принимала их содержание чересчур близко к сердцу. Однако у Линды есть сын и «вторая половина», можно сказать, семья. А у меня – никого. Поэтому я взял ответственность на себя, и не жалею об этом. Мне даже нравится здесь. По крайней мере тихо.

Хлоя, моя собака, подскочила, радостно виляя хвостом. Я потрепал ее мягкие, висячие уши, она недвусмысленно посмотрела на поводок.

– Подожди минутку, – попросил я.

Мой ответ Хлое явно не понравился. Она укоризненно поглядела на меня, что не так-то легко, когда твои глаза почти полностью закрыты шерстью. Хлоя – бородатый колли, порода, которая выглядит самой «пастушеской» среди всех разновидностей колли, которых я когда-либо видел. Мы с Элизабет купили ее сразу после свадьбы. В те годы Элизабет любила собак, я – нет. Теперь люблю.

Хлоя рухнула около входной двери, настойчиво поглядывая то на нее, то на меня.

Дед сидел перед телевизором. Когда я вошел, он не повернул головы, хотя за происходящим на экране тоже не следил. Лицо его напоминало гипсовую посмертную маску. Единственной процедурой, которая немного оживляла маску, была смена памперса. В эти моменты губы деда разжимались, лицо становилось мягче, даже глаза наполнялись слезами. Похоже, что в этот момент его сознание ненадолго прояснялось.

У Господа своеобразное чувство юмора.

Сиделка оставила на кухонном столе записку: «Позвоните шерифу Лоуэллу». И номер телефона.

Я почувствовал, как в грудной клетке заколотилось сердце. После избиения на озере у меня начались мигрени, череп будто молнии пронзали. Пришлось даже лечь на обследование, и один специалист, мой студенческий приятель, сказал, что боли имеют скорее психологический, чем физиологический характер. Наверное, он прав. Вот и сейчас боль и чувство вины проснулись одновременно. Надо было увернуться от удара. Надо было отбиваться, а не терять сознание и не падать в озеро. И – самое главное – я ведь как-то собрал силы и спасся. Значит, надо было сделать то же самое и для Элизабет.

Глупо рассуждать об этом теперь, я знаю.

Я перечитал записку. Хлоя начала повизгивать. Я поднял палец – она умолкла и все же продолжала перебегать глазами с двери на меня и обратно.

Я не слышал о шерифе Лоуэлле восемь лет, но до сих пор помню его сидящим около моей больничной койки с лицом, где отражались недоверие и насмешка.

Что ему понадобилось?

Я набрал номер. Трубку сняли после первого же звонка.

– Спасибо, что перезвонили, доктор Бек.

Я не очень люблю беседовать с полицией – в таких разговорах, на мой вкус, слишком много официальщины. Однако пришлось откашляться и любезно произнести:

– Чем могу быть полезен, шериф?

– Я на дежурстве, – ответил тот, – и хотел бы, если нет возражений, заскочить к вам.

– Это какая-то формальность?

– Нет, не совсем.

Лоуэлл подождал ответной реакции. Не дождался.

– Может, прямо сейчас? – спросил он.

– А по какому поводу визит?

– Я бы хотел подождать с объяснениями до…

– А я бы лучше узнал обо всем немедленно.

Я почувствовал, как мои пальцы крепче стиснули телефонную трубку.

– Хорошо, доктор Бек. Понимаю вас.

Он прочистил горло, явно пытаясь выиграть время.

– Может быть, вы уже слышали в новостях, что возле озера Шармэйн были обнаружены два тела?

Делать мне больше нечего, новости смотреть.

– И что из этого?

– Они найдены на территории, которая является вашей собственностью.

– Не моей, а моего деда.

– Но вы ведь его официальный наследник, разве нет?

– Ошибаетесь. Наследство получит моя сестра.

– В таком случае не могли бы вы ей позвонить? Я бы поговорил с вами обоими.

– Надеюсь, тела найдены не на самом берегу озера?

– Нет, западнее. Фактически это уже не ваша земля, а округа.

– Тогда чего же вы хотите от нас?

Пауза.

– Слушайте, я буду через час. Попробуйте вызвать Линду, идет?

Шериф повесил трубку.

Восемь лет не прошли даром для шерифа Лоуэлла, хотя, по чести говоря, он никогда не был похож на Мела Гибсона. Паршивый такой мужичонка, ему бы с президентом Никсоном в красоте состязаться. Шериф имел привычку доставать из кармана потрепанный носовой платок, медленно, с достоинством разворачивать его, вытирать нос, так же не спеша складывать и запихивать обратно в задний карман брюк.