Франк Шетцинг - Стая

Если Грейвольф и заметил приближение Эневека, то ничем это не показал. Он стоял в своей лодке во весь рост, бил в индейский барабан и пел. Его люди в другой лодке — двое мужчин и женщина — подпевали ему, время от времени разражаясь проклятиями и руганью. При этом они фотографировали пассажиров «Голубой акулы» и забрасывали их чем-то блестящим. Эневек прищурился. Неужели рыбой?! Нет, рыбными отходами. Люди пригибались, некоторые в ответ бросались тем, что попало в них. Эневеку так и хотелось протаранить лодку Грейвольфа и посмотреть, как этот великан плюхнется за борт, но он взял себя в руки. Совсем негоже было устраивать побоище на глазах у туристов. Он подплыл вплотную и крикнул:

— Кончай, Джек! Давай поговорим.

Грейвольф даже не повернулся, продолжая барабанить. Эневек увидел нервные и расстроенные лица туристов. В рации послышался мужской голос:

— Привет Леон. Рад тебя видеть.

То был шкипер «Леди Уэксхем», которая была метрах в ста от них. Люди на верхней палубе облокотились о перила и смотрели на осаждённый катер. Некоторые из них фотографировали.

— У вас всё спокойно? — осведомился Эневек.

— Всё отлично. Что будем делать с этим дерьмом?

— Ещё не знаю, — ответил Эневек. — Попробую обойтись мирными средствами.

— Скажи, когда понадобится наехать.

Красные моторки «морской гвардии» начали толкать «Голубую акулу». Перья шляпы Грейвольфа трепетали на ветру. Позади его лодки поднялся хвост кита и снова скрылся, но на китов в этот момент никто не обращал внимания.

— Эй, Леон! — Эневек заметил, что кто-то из пассажиров «Голубой акулы» машет ему. Он узнал Алису Делавэр. На ней были синие очки, и она подпрыгивала на месте. — Что это за типы? Чего им здесь надо?

Он чуть не поперхнулся. Ведь она ему когда ещё уши прожужжала, что последний день на острове? Ну ладно, сейчас не это важно. Он обогнул лодку Грейвольфа и захлопал в ладоши:

— О’кей, Джек. Спасибо. Вы отличные музыканты. А теперь скажи наконец, чего ты хочешь.

Грейвольф запел ещё громче. Монотонные наплывы, архаичные звуки, жалобные и вместе с тем агрессивные.

— Джек, чёрт возьми!

Внезапно воцарилась тишина. Громила опустил барабан и повернулся к Эневеку.

— Ты что-то сказал?

— Скажи свои людям, чтобы прекращали. Потом поговорим, но скажи им, чтобы убирались.

Лицо Грейвольфа исказилось.

— Никто не двинется с места, — крикнул он.

— Что значит весь этот театр? Чего ты хочешь?

— Я хотел тебе всё это объяснить в аквариуме, но ты не удостоил меня вниманием.

— Я был занят.

— А теперь занят я.

Люди Грейвольфа засмеялись и заулюлюкали. Эневек попытался удержать себя в руках.

— Я делаю тебе предложение, Джек, — сказал он, с трудом овладев собой. — Ты сейчас уберёшься отсюда, а вечером мы встретимся у нас на станции, и ты скажешь мне всё, что мы, на твой взгляд, должны сделать.

— Вы должны исчезнуть. Вот что вы должны сделать.

— Но почему? В чём мы провинились?

Совсем рядом с лодкой из воды поднялись два тёмных острова, как обветренные каменные глыбы, в бороздах и наростах. Серые киты. Можно было сделать фантастические снимки, но Грейвольф загубил всю поездку.

— Убирайтесь отсюда, — крикнул Грейвольф. Он повернулся к пассажирам «Голубой акулы» и заклинающим жестом воздел руки. — Убирайтесь и больше не путайтесь в ногах у природы. Живите с ней в гармонии вместо того, чтобы пялиться на неё. Моторы отравляют воду и воздух. Вы раните винтами морских животных. Вы раздражаете их ради того, чтобы сделать снимок. Вы убиваете их шумом. Здесь мир китов. Убирайтесь. Человеку здесь не место.

Эневек сомневался, что сам Грейвольф верил в то, что говорил, но его люди восторженно захлопали.

— Джек! Можно, я напомню тебе, что всё это делается именно ради защиты китов? Мы проводим исследования! Наблюдения китов открывают людям новый угол зрения. Мешая нашей работе, ты тем самым саботируешь интересы животных.

— Ты будешь нам рассказывать, какие интересы у китов? — язвительно ответил Грейвольф. — Ты что, заглядывал им в душу, исследователь?

— Джек, оставь это своё индейство. Чего ты хочешь?

Грейвольф некоторое время помолчал. Его люди прекратили фотографировать пассажиров «Голубой акулы» и забрасывать их отбросами. Все смотрели на своего предводителя.

— Мы хотим публичности, — сказал он.

— Ну и где ты тут видишь публичность? — Эневек сделал широкий жест рукой. — Всего несколько человек в лодках. Прошу тебя, Джек, мы вполне могли бы подискутировать, но тогда давай уж действительно обратимся к общественному мнению. Давай обменяемся доводами, и кому не повезёт, тот потерпит поражение.