Франк Шетцинг - Стая

Страх берёт верх. Он поворачивается и бежит вниз, к воде. Пакет стал совсем маленьким, он без усилий держит его в руке и теперь гораздо быстрее продвигается вперёд.

Небо полно звёзд. Кто-то зовёт его по имени. Зов слабо пробивается сквозь сугроб, и Эневек, разрываясь между ужасом и любопытством, робким шагом приближается к сугробу, но видит, что это два мёртвых тела, припорошённых снегом. Его родители.

Он смотрит на свой пакет, который стал совсем крохотным, и начинает его разворачивать, но внутри ничего нет.

Эневек медленно поворачивает голову и видит маленький покосившийся домик — скорее сарай из жести. Дверь болтается на петлях.

Его дом.

Нет, думает он. Нет! И плачет. Не может быть, чтобы это была его жизнь. Не так он себе её представлял!

Горе охватывает его. Рыдания разрывают грудь, заполняют весь мир, в котором он теперь совсем один.

Его комната в «Полярном домике».

Эневек сел в постели. Он дрожал всем телом. Будильник показывал 2:30. Он немного успокоился, открыл холодильник, достал пепси-колу и выпил её жадными глотками, стоя у окна.

Было безоблачно, но вместо безмерного звёздного неба над посёлком стояла белая ночь, и в её свете проступала тундра.

Эневек вдруг понял, как хороши краски тундры.

Он оделся, натянул шапку и вышел в светлую ночь. Он гулял, пока не утомился, а вернувшись, сбросил одежду прямо на пол, завалился в постель и заснул мёртвым сном.

Наутро он позвонил Экезаку:

— Хочешь со мной позавтракать?

Вопрос застал дядю врасплох.

— Мы с Мэри-Энн как раз завтракаем…

— Ну ладно.

— Нет, постой… Мы только начали. Почему бы тебе не зайти и не съесть с нами хорошую порцию яичницы с ветчиной?

— Хорошо. Сейчас буду.

Порция, которую перед ним поставила Мэри-Энн, оказалась более чем хорошей, но Эневек неустрашимо набросился на неё. Мэри-Энн сияла.

Так непривычно было — схватиться за руку помощи, протянутую ему Экезаком и его женой. Они втаскивали его назад, в семью.

Мэри-Энн убрала со стола и ушла за покупками. Экезак включил приёмник, минуту послушал и сказал:

— Это хорошо.

— Что хорошо?

— Хорошая погода на ближайшие дни. Их прогнозы надо делить на два, но даже если верна только половина, можно ехать в тундру.

— Вы собираетесь в тундру?

— Да, завтра хотели. А сегодня, если ты не против, мы могли бы что-нибудь предпринять вместе. Какие у тебя планы? Или ты хочешь улететь в Канаду прямо сейчас?

Старый лис обо всём догадался.

Эневек тщательно размешивал молоко в своём кофе.

— Честно говоря, вчера вечером я так и собирался поступить.

— А теперь?

Эневек пожал плечами:

— Не знаю толком. В Кейп-Дорсете мне просто не по себе, Иджи. Не сердись. Не то место, о котором вспоминаешь с радостью при таком…

— При таком отце, — довершил фразу дядя. Он погладил свои усы и кивнул: — Я удивляюсь, что ты вообще приехал. Ты 19 лет не давал о себе знать. И я теперь последний, кто у тебя остался из родни. Я позвонил, потому что считал важным сообщить тебе, но не надеялся, что мы тебя увидим.

— Сам не знаю, почему я приехал. Не то чтобы меня что-то тянуло сюда. Скорее, Ванкувер хотел от меня избавиться.

— Глупости.

— Но дело уж точно не в отце! Ты знаешь, что я слезинки по нём не пролью. — Это прозвучало излишне резко, но он не мог справиться с собой.

— Ты слишком строг.

— Он неправильно жил, Иджи!

Экезак посмотрел на него долгим взглядом.

— Да, Леон, твой отец жил неправильно. Но правильной жизни тогда и не было. Об этом ты забыл упомянуть.

Эневек молчал.

Его дядя неожиданно улыбнулся:

— А знаешь что? Хочу тебе предложить. Мы с Мэри-Энн собирались уехать уже сегодня вечером. На этот раз мы собрались в Понд-Инлет. Поедем с нами!

Эневек уставился на него:

— Вы же едете на несколько недель. Я не могу на столько. Да и не хочу.

— Ты через пару дней улетишь прямо оттуда.

— Слишком хлопотно, Иджи, я…

— Как ты мне надоел со своим «хлопотно». Чего тут хлопотного — всё уже готово, сел и поехал. К остальным присоединимся на месте. И для твоей цивилизованной задницы найдём местечко. — Он подмигнул. — Только не думай, что это будет развлекательная поездка. Тебе придётся наравне со всеми идти на медведя.

Предложение застало его врасплох. Опоздать в «Шато» на один день он мог. Но не на три и не на четыре. Что он скажет Ли?

С другой стороны, Ли сама дала ему понять, что он может оставаться, сколько понадобится.

Понд-Инлет. Три дня.

Не так уж и много.