Питер Джеймс - Убийственно просто

Он оперся ладонями о дно гроба и слегка приподнялся вверх. Хотелось растереть онемевшую поясницу. Плечи болели оттого, что он лежал сгорбившись, суставы затекли без движения… и от обезвоживания. По опыту Майкл знал, как опасно долго оставаться без движения и без воды – он ведь не раз выходил в плавание. Головная боль не унималась. Стоило ему надавить большими пальцами на виски, как она на несколько секунд проходила, но, как только он опускал руки, возвращалась с прежней свирепостью.

– Господи, в субботу я женюсь – слышите вы, козлы? Вытащите меня отсюда! – заорал он во всю мощь легких и замолотил кулаками по крышке гроба.

Дебилы! Завтра пятница. Канун свадьбы. Ему нужно получить костюм. Подстричься. В субботу вечером они с Эшли уезжают в свадебное путешествие в Таиланд, а перед отлетом еще столько дел! Ведь они улетают на две недели. Нужно написать свадебную речь.

Парни, завязывайте, мне еще столько всего нужно сделать! Вы уже расквитались со мной, и ладно! Отплатили мне за все мои проделки! Причем с лихвой! Рассчитались за все!

Положив руку на живот, Майкл нашарил фонарик и включил его на несколько драгоценных секунд, экономя батарейку. Ему показалось, что белый атлас стал еще ближе. Когда он смотрел на него в последний раз, крышка вроде бы возвышалась на добрых шесть дюймов, а сейчас – не больше чем на три, как будто гроб медленно и неуклонно уменьшается в размерах.

Майкл схватил дыхательную трубку, болтавшуюся перед лицом, снова прищурился, пытаясь всмотреться в нее, но так ничего и не разглядел. Затем проверил, ту ли кнопку нажимает на рации. Нажал на «Вызов» и заорал во всю мощь. Глухо. Тогда Майкл попробовал кнопку «Прием» и прислушался. Ничего.

– Nada! Ничего! – сказал он вслух. – И жрать нечего! Ни единой долбаной сосиски!

Перед глазами всплыла картина: сковородка на плите в маминой кухне. На сковородке жарятся сосиски, яйца, бекон, помидоры – все шкварчит, шипит, пузырится… Он почти ощущал запах – черт побери! Еще пахло хлебом, жарившимся на соседней сковородке, рядом в банке разогревается фасоль…

– О господи, как же я хочу жрать!

Он постарался не думать о еде и забыть о боли, хотя рези стали такими нестерпимыми, как будто кислота разъедала стенки желудка. В голове, за плотной завесой пульсирующей боли, мелькнули воспоминания из когда-то прочитанной книги – то ли о лягушках, то ли о жабах. Эти твари вынашивали потомство не в матке, а в желудке. По какой-то причине желудочный сок не вредил головастикам.

Какое чудо должно произойти, чтобы и мы, люди, перестали портить себе желудок? – внезапно подумал Майкл. Туман перед глазами слегка рассеялся, и в голову полезла всякая чепуха.

Несколько лет назад он читал одну теорию о суточных биоритмах. Все живые организмы на Земле подчиняются двадцатичетырехчасовому циклу. Кроме человека. Наш цикл составляет двадцать пять часов с четвертью. В ходе испытаний людей на несколько недель помещали в темную комнату и не давали часов. И всем испытуемым казалось, что они пробыли в темноте меньше, чем на самом деле.

Великолепно! Я сейчас мог бы стать одним из их долбаных подопытных кроликов!

Во рту так пересохло, что у него слиплись губы, – когда он открыл рот, ему стало так больно, как будто с губ содрали кожу.

Майкл посветил фонариком вверх: канавка, над которой он трудился, все углублялась. Он поднял ременную пряжку и вновь принялся скрести ее уголком крышку гроба. Майкл хорошо разбирался в породах дерева и понял, что крышка изготовлена из тика – едва ли не самой прочной древесины. Приходилось крепко зажмуриваться, чтобы стружка не попала в глаза. Пряжка становилась все горячее и горячее, пока ему, наконец, не пришлось прервать работу, чтобы дать ей немного остыть.

Извини, не могу говорить. Он с меня не слезет, усек?

Майкл нахмурился. Что это еще за придурок болтает с американским акцентом?

Неужели кому-то из них это кажется смешным? Какую лапшу они навешали на уши Эшли? И маме!

Через несколько минут, выбившись из сил, Майкл решил сделать перерыв, хотя понимал, что останавливаться нельзя. От обезвоживания быстрее устаешь. Надо бороться, невзирая на усталость. Как можно скорее выбраться из распроклятого гроба! Выбраться наружу и задать этим придуркам как следует. О, что он с ними сделает!

Майкл царапал крышку еще несколько минут, время от времени больно задевая костяшками пальцев о древесину. Главное – не открывать глаз, чтобы в них не попала мелкая стружка или древесная пыль. Наконец он устал настолько, что работать был больше не в состоянии. Рука бессильно упала, сведенные мышцы шеи расслабились, голова безвольно откинулась назад…