Майкл Роботэм - Пропавшая

Она не вдавалась в подробности, хотя я уверен, что она помнила каждый из этих дней.

– Думаю, я беременна, – бормотала она.

– Это невозможно, Даж.

– У меня прекратились месячные.

– Ты слишком стара, чтобы забеременеть.

Она сердито смотрела на меня. Она не любила, когда говорили о ее возрасте.

– Эрика пыталась вызвать у меня кровотечение.

– Кто такая Эрика?

– Одна еврейка, настоящий ангел… Но ты прицепился ко мне изнутри. Не хотел выходить. Так сильно хотел жить.

Она была на третьем месяце, когда окончилась война. Еще два месяца пыталась найти свою семью, но никого не осталось: ни ее братьев-близнецов, ни мамы, ни папы, ни дядей, ни теток, ни кузенов…

Под Франкфуртом, в лагере для беженцев, молодой служащий британской иммиграционной службы по имени Винсент Смит сказал, что ей стоит эмигрировать. США и Великобритания принимали беженцев, если у тех были документы и какие-либо профессиональные навыки. У Джамили не было ни того, ни другого.

Поскольку цыганка была никому не нужна, она солгала в анкете, что она еврейка. Так много народу погибло, что не сложно было раздобыть документы на чужое имя. Джамиля Пуррум превратилась в Софию Эйснер, портниху из Франкфурта, а ее шестнадцать лет – в девятнадцать; она стала новым человеком, чтобы начать новую жизнь.

Я родился в дождливом английском городке в муниципальной больнице, где с окон еще не было снято затемнение. Она не дала мне умереть. Она не сказала: «Кому нужен еще один белобрысый немец с холодными голубыми глазами?», и даже когда я отказывался от ее молока, выплевывая его ей на блузку (возможно, еще один признак того, что его гены во мне были сильнее), она прощала меня.

Я не знаю, что она видела, когда глядела мне в глаза: может быть, врага или насильника. Она говорила, что я выгляжу так, словно мир принадлежит мне. Словно все сотворенное можно изменить лишь мне в угоду.

Я не знаю, кто я. Не знаю, являю я собой чудо выживания или гибели. Я отчасти цыган, отчасти немец, отчасти англичанин, на треть злодей, на треть жертва и на треть гнев. Мама говорила, что я джентльмен. Ни в одном языке, кроме английского, нет такого слова. Это слово – парадокс. Нельзя утверждать, что ты джентльмен, но ты надеешься, что именно таким тебя видят окружающие.

Я поднимаю глаза на Джо и стряхиваю с себя прошлое. Все это время я говорил вслух.

Его голос звучит мягче, чем мой.

– Вы не несете ответственность за грехи вашего отца.

Вот это точно! Теперь я разозлился. Зачем он завел этот разговор? Мне не нужен его слащавый, слезливый, сочувственный психоаналитический бред.

Мы сидим молча. Я закончил говорить. Мимо меня шествуют кошмары, и лучше оставить их в покое.

Внезапно Джо встает и начинает собирать портфель. Я не хочу, чтобы он сейчас уходил.

– Мы разве не будем говорить о выкупе?

– Вы устали. Я приду к вам завтра.

– Но я вспомнил кое-какие детали.

– Замечательно.

– Но вы можете мне что-нибудь посоветовать? Что мне делать?

Он озадаченно смотрит на меня:

– Вам нужен совет?

– Да.

– Никогда не лечитесь у врача, в кабинете которого засохли цветы.

И уходит.

Когда Микки пропала, первые сорок восемь часов я вообще не спал. Если пропавшего ребенка не находят в первые двое суток, то шансы обнаружить его снижаются до сорока процентов. А через две недели они составляют менее десяти процентов.

Я ненавижу статистику. Где-то я вычитал, что среднестатистический человек, подтирая задницу, использует в год 5,9 рулона туалетной бумаги. Этот факт ничего не доказывает и никому не помогает.

А вот еще цифры. Шестьсот волонтеров прочесывали улицы, восемьдесят полицейских обходили дома, дверь за дверью. Спешка граничила с жестокостью. Мне хотелось открывать дверь пинками, трясти деревья и гнаться за каждым ребенком в парке и на улице.

Мы проверяли алиби, останавливали водителей, опрашивали торговцев, отслеживали посетителей Долфин-мэншн за прошедший месяц. Каждый жилец был допрошен. Я знал, кто из них избивал жену, спал с проститутками, брал липовые больничные, кто задолжал букмекерам и разводил коноплю в ящике под кроватью.

Поступило шестьдесят пять неподтвержденных сообщений и четыре признания в убийстве (в том числе заявление от человека, якобы принесшего ее в жертву языческому богу лесов). Нам предложили свои услуги двенадцать экстрасенсов, двое хиромантов и парень, называвший себя Волшебником из Литтл-Мильтон [33] Литтл-Мильтон – живописная деревня на юге графства Оксфордшир, в 10 милях к юго-востоку от Оксфорда. .