Фредерик Форсайт - Без улик

Сандерсон направился к ней и благодаря шапочному знакомству с продюсером короткометражного фильма, сам представился. Ее звали Анжела Саммерс, рука, которую она подала, была продолговатая с совершенными ногтями и прохладная. Другой рукой она держала что-то похожее на джин с тоником, но оказавшееся просто тоником, бросалась в глаза тонким золотым ободком на среднем пальце. Сандерсона это не беспокоило, замужние женщины так же доступны, как и любые другие. Он сменил продюсера и начал беседу. Она впечатлила его физически, что случалось редко, и взволновала, что происходило часто.

Мисс Саммерс была высокой и стройной, со спокойным и красивым, если не сказать светским, лицом. Ее фигура с высокой грудью, тонкой талией, широкими бедрами и длинными ногами, определенно была не модной в восьмидесятые, когда популярность завоевали тростинки. Ее блестящие каштановые волосы вились по плечам и выглядели естественно здоровыми, без дорогой укладки. Она была одета в простое белое платье, которое оттеняло золотистый загар, никаких украшений, лишь легкий макияж глаз, которые выделяли ее среди других присутствующих светских дам. Он прикинул, что ей около тридцати, а позже узнал, что ей тридцать два.

Он предположил, что ее загар является следствием обычных прогулок на лыжах в апреле или весеннего карибского круиза, что означает, что у нее или у ее мужа есть деньги для такого образа жизни, впрочем, как и у других женщин в этой комнате. Но он дважды оказался не прав. Позже он узнал, что она и ее муж жили в сельском домике на испанском побережье, на крошечное жалование ее мужа от книг о птицах и ее собственное от преподавания английского.

Из-за ее темных волос и глаз, осанки и золотистой кожи, ему показалось на мгновение, что она испанка по происхождению, но она оказалось такой же англичанкой, как и он. Она рассказала ему, что приехала навестить родителей в Мидленде и школьную подругу, предполагалось, что перед возвращением она проведет неделю в Лондоне. С ней было легко разговаривать. Она не льстила ему, что соответствовало его настроению, не хохатала, когда он говорил что-то не очень смешное.

– Что Вы думаете о нашем западном обшестве? – спросил он, когда они стояли у стены, наблюдая за вечером.

– Возможно не то, что хотелось бы, – задумчиво ответила она.

– Они похожи на стаю длиннохвостых попугаев в банке – зло проворчал он.

Она удивленно подняла бровь.

– Я думала, Макр Сандерсон – один из столпов этого общества. – Она поддразнивала его, мягко, но колко.

– Слухи о нашей жизни доходят даже до Испании? – спросил он.

– Даже на Коста Бланке мы получаем «Daily Express» – ответила она с невозмутимым видом.

– Которая рассказывает о жизни Марка Сандерса?

– Именно – спокойно ответила она.

– Вы впечатлены?

– А должна была?

– Нет.

– Тогда нет.

Ее ответ принес ему чувство облегчения.

– Я рад, – сказал он, – но могу я поинтересоваться, почему?

Она немного подумала.

– Все это похоже на обман, – сказала она.

– И обо мне тоже?

Он заметил, как плавно вздымалась ее грудь под простым белым платьем, когда она посмотрела на него.

– Я не думаю, – сказала она серьезно. – Я подозреваю, что в 50 % случаях есть шанс, что Вы довольно милый человек.

Ее ответ вывел его из равновесия.

– Возможно, Вы ошибаетесь, – огрызнулся он, но она лишь терпеливо улыбнулась, как капризному малышу.

Несколькими минутами позже за ней пришли ее друзья, поболтали с Сандерсоном и собрались уходить. По дороге в вестибюль он успел ей прошептать приглашение на ужин следующим вечером. Уже многие годы он никого не приглашал таким способом. Она даже не пошутила об опасности быть замечанными вместе, само собой предполагалось, что он поведет ее туда, где нет фотографов. Она немного обдумала предложение и сказала: «Да, с удовольствием.»

Он думал о ней всю ночь, игнорируя костлявую и полную надежд модель, которую он нашел у Анабель, часы напролет лежал он без сна, уставившись в потолок, его преследовало фантастическое видение блестящих каштановых волос на подушке рядом с ним и мягкой золотистой кожи под его прикосновением. Он готов был поспорить, что она спала спокойно и безмятежно, впрочем как и всегда. Он протянул свою руку сквозь темноту, чтобы приласкать грудь модели, но обнаружил лишь ухо малолетки, изнемозженной диетами и преувеличенный вздох притворного пробуждения. Он прошел на кухню, сварил кофе и пил его в темноте в гостиной. Он все еще сидел там, рассматривая деревья в парке, когда солнце взошло над дальними болотами Винстеда.