Дэвид Балдаччи - Верблюжий клуб

– Ты же знаешь, что, если в тебе засел долг перед ПСОША (так агенты секретной службы величали между собой президента Соединенных Штатов Америки), ты от него не в силах избавиться.

– Точно. Тем не менее, я жду не дождусь того времени, когда буду видеть семью чаще, чем раз в год.

– Тебя включили в мобильную агитбригаду?

– Включили, – кивнул Бобби. – Мы отправляемся послезавтра, чтобы пожать множество рук и произнести кучу речей на территории от Айовы до Миссисипи.

– А сегодня Бреннан собирал средства. Лобызался ради бабок. Мне повезло, и я остался здесь.

– Действительно повезло.

– Не знаю, слышал ли ты, что та дыра в Пенсильвании, где он появился на свет, решила переименовать себя в город Бреннан. Он собирается побывать там во время кампании, чтобы осчастливить своим присутствием торжество. Вот и толкуй после этого о тщеславии. – Бобби склонился к Алексу и негромко сказал: – Парень он неплохой. Да что говорить, я даже голосовал за него. Но страшно скользкий. Если бы ты знал, что он вытворяет на стороне…

– Не он первый.

– Если бы избиратель по имени мистер Общественность знал, что мы делали…

Бобби ушел, а Алекс посмотрел на парк Лафайет, где собирались «лица, протестующие против политики Белого дома», как вежливо величали этих типов сотрудники секретной службы. Плакаты, палатки и странного вида граждане всегда привлекали Алекса. Раньше их здесь было гораздо больше и вся округа пестрела броскими баннерами. Но еще до событий одиннадцатого сентября на граждан с плакатами началось наступление, а модернизация территории вокруг резиденции президента оказалась хорошим предлогом, чтобы вообще изгнать их отсюда. Но даже самые беспомощные граждане Соединенных Штатов обладают определенными правами, и кое-кто из бывших протестантов, вступив в контакт с Союзом в защиту гражданских прав, вчинил судебный иск за право вернуться. Верховный суд встал на их сторону. Однако всего лишь двое из них воспользовались этим вердиктом и вернулись на свои посты.

За время своих бдений в Белом доме Алекс сумел познакомиться кое с кем из протестующих. Многие из них были официально признаны умалишенными и в силу этого обстоятельства пользовались особым вниманием секретной службы. Алекс хорошо помнил одного парня, который одевался лишь в галстуки, размещая их в стратегических частях своего тела. Но далеко не все его собратья были кандидатами в психушку. Не был таковым и тот человек, которого хотел сегодня повидать Алекс. Он остановился у нужной палатки и позвал:

– Оливер, это Алекс Фокс. Вы там?

– Его нет здесь, – презрительно ответил женский голос. Алекс оглянулся и увидел женщину с бумажным стаканчиком в руках. В стаканчике дымился горячий кофе.

– Как дела, Адельфия?

– Лишенные намека на мораль доктора безнравственно младенцев убивать! Вот как у нас идти дела.

Эту женщину можно обвинить в чем угодно, только не в равнодушии, подумал Алекс. Вполне возможно, что ее одержимость где-то в других местах принимала экстремальные формы, но Алекс уважал женщину хотя бы за то, что у нее, по крайней мере, были какие-то убеждения.

– Да, я об этом слышал, – сказал он и, уважительно помолчав, спросил: – А где Оливер?

– Сказала я же вам, что здесь его нет. Он куда-то уйти.

– Куда?

Алекс прекрасно знал, где живут Стоун и Адельфия, но не хотел, чтобы женщина знала о том, что агент секретной службы располагает этой информацией. Адельфия, как он успел понять, страдала паранойей.

– Я есть не его нянька, – заявила она и отвернулась.

Алекс улыбнулся. Он давным-давно догадался, что дама неравнодушна к мистеру Стоуну. Большинство агентов считали Оливера Стоуна безвредным чудаком, взявшим себе по какой-то неизвестной, но явно нелепой причине имя знаменитого кинорежиссера. Алекс, не поленившись познакомиться с ним поближе, обнаружил, что Оливер Стоун эрудированный и очень вдумчивый человек, разбирающийся в хитросплетениях мировой экономики и политики гораздо лучше, чем ученые зануды с противоположной стороны улицы. Особенно хорошо Стоун знал детали всех известных политических заговоров и был настоящим докой в вопросах конспирации. За последнее он получил у агентов прозвище Кинг-Конг. Кроме того, Стоун дьявольски хорошо играл в шахматы.

– Если увидите Оливера, – сказал Алекс, обращаясь к Адельфии, – скажите ему, что его хотел видеть агент Форд. Ведь вы же меня знаете, не так ли?

Адельфия ничем не показала, что слышит его, но это ничего не означало. Надо было знать Адельфию.