Уоррен Мерфи - Верховная жрица

– Да, конечно.

– Вы буддистка?

– Да, – ответил за нее другой восточный человек.

– Баптистка, – уточнила Скуирелли.

– Бап-тистка?

– Это американское слово, означающее «буддистка», – пояснил человек с доверчивым лицом.

– Звучит вполне правдоподобно, – согласилась Скуирелли, предпочитая плыть по течению.

– Ты можешь вылечить ее, мастер?

– Вы можете вылечить меня, мистер Синатра? – ухватилась за эту возможность Скуирелли, предположив, что старый человечек – какой-нибудь отдаленный родственник Фрэнка.

Восточный человечек тут же одной рукой приподнял ей голову, а другой стал лечить позвоночник. Скуирелли почувствовала сильное тепло в области шеи, затем ее охватила сонливость. Она задремала, но за сомкнутыми веками видела, как чакры ее выравниваются.

Глаза женщины вдруг открылись, человечек отнял свои сильные руки.

– Можете сесть, – сказал он, вставая.

Скуирелли поджала под себя ноги, типичные ноги танцовщицы. Теперь они полностью повиновались ее воле. Она удивленно села, не ощущая в спине никакой боли или онемения.

– Вы хиропрактик? – спросила она, усаживаясь в позе лотоса.

Повернув голову, восточный старичок сплюнул в огонь.

– Энергия в вашем организме была не сбалансирована. В позвоночнике ощущался избыток ветра. Я убрал вредный ветер.

Скуирелли растерянно захлопала глазами. Она никогда не слышала о ветре в позвоночнике. Но это звучало сугубо современно и потому, очевидно, правильно. Такова была суть ее личной философии: если звучит правильно, стало быть, так оно и есть. Актриса увидела незнакомых людей, сразу четверых, не считая служанки и двух врачей, которые робко упаковывали доску для выпрямления позвоночника и собирали аптечку первой помощи. Впрочем, они тут же тихонько удалились.

Двое незнакомцев оказались азиатами, которых она уже видела. Третий, по всей видимости, тоже азиат, но он отличался от своих собратьев: был громаден, как Конан [17]. Четвертый – белый – отличался неуловимой небрежностью в одежде. Кроме того, Скуирелли еще ни у кого не видела таких больших рук. Да и в том, как он двигался, было что-то необъяснимо любопытное. Скуирелли глаз от него не могла оторвать. Гости же, в свой черед, во все глаза смотрели на нее. Она, правда, не находила в этом ничего особенного. В конце концов она ведь Скуирелли Чикейн, гордость сцены и экрана, певица и обладательница многих жизней!

Женщина улыбнулась сразу всем своей самой обворожительной улыбкой.

– Попробую угадать. Вы делегация, присланная Народной Республикой, чтобы поздравить меня с шестидесятилетием.

Лица азиатов вытянулись, старик опять сплюнул в камин.

– Догадка оказалась неверной? О'кей, извините. Кто же вы такие?

– Я мастер Синанджу, в будущем Чиун Великий, со мной святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче и монгол Кула.

– А этот сексуал?..

Гости нахмурились, и прежде всего сам «сексуал».

– Это наш слуга, – объявил человек с милым лицом, который назвал себя Чиуном.

– Поменяйте его на мою служанку!

– Так не пойдет, – запротестовал «сексуал» с большими руками.

– Ты не хочешь быть моим мальчиком? – обидчиво спросила Скуирелли.

– Я свободный человек.

– Сейчас же прекрати! – крикнул мастер Синанджу. – Принеси сундук прежнего бунджи-ламы, Римо.

Белый, которого звали Римо, вышел из комнаты. Скуирелли с удовольствием отметила, что он движется, как танцовщик. Лучше, чем Нуреев, – глаз не оторвешь.

В его отсутствие старый восточный человек заговорил вкрадчивым голосом:

– О огневолосая обладательница многих жизней! Мы прибыли сюда издалека, чтобы сообщить тебе важные известия.

– Желаю счастливого дня рождения, – запела Скуирелли, – желаю себе счастливого дня рождения. Надеюсь, что «сексуал» – превосходный танцовщик. Боже, какое у него могучее телосложение!

Видя, что никто не присоединяется к ней, она остановилась.

– Значит, вы явились сюда не для того, чтобы поздравить меня? Скажите же девочке, зачем вы прибыли?

– Оракул сообщил нам, что ты обитаешь здесь, на земле Малибу, – продолжал Чиун. – И как мы теперь видим, он сказал правду. Здесь мы тебя и нашли.

– Мастер Синанджу всегда говорит правду, – подхватил монгол Кула.

– Да, верно, – поддержал тибетец Лобсанг.

– Обо мне пишут книги, – проговорила Скуирелли.

– А теперь пришло время проверить истинность другого прорицания оракула, – как ни в чем не бывало заявил оракул.

– Оракул? Пророчествовал обо мне? За моей спиной?