Дэвид Розенфелт - Первая степень

Я припарковал машину на улице прямо напротив ее дома, и когда я выходил из машины, она смотрела в моем направлении. Уверен, что в ее глазах промелькнул страх, а может, ярость, или просто ресница в глаз попала. Я не умею читать по глазам.

Она направилась прямо ко мне.

– Какого черта вы тут делаете? Я не хочу видеть вас возле своего дома.

Она думала, что я испугаюсь, – она же не знала, что я всю свою жизнь выслушиваю от женщин то же самое.

– Я надеялся, мы сможем продолжить разговор, – сказал я.

– Какой еще разговор? – вызывающе бросила она.

– Ну как же, разговор о Терри Мердеке.

На сей раз я был уверен, что в ее глазах промелькнул именно ужас, но она не собиралась сдаваться.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите. А теперь позвольте, я…

– Вам известно, что Терри Мердек мертв? – перебил я. – Кто-то убил его, чтобы не дать ему поговорить со мной.

Она немного сникла и прикрыла глаза.

– О Господи…

– Я могу войти?

Она не ответила, только согласно кивнула и направилась к входной двери. Я прошел за ней в дом. Еще одна победа на счету хороших парней.

Мы едва успели войти в дом, как она спросила:

– Как вы меня вычислили?

Я не хотел говорить ей правду – а именно, что я вовсе не был уверен в своей догадке, пока не увидел ее реакцию на новость об убийстве Мердека. Поэтому я произнес только:

– Жена Дорси сказала, что он называл своего собеседника лейтенантом. Я предположил, что это кто-то из департамента полиции, сослуживец, пока не сообразил, что Дорси и сам был лейтенантом, а люди, имеющие одинаковое звание, так друг к другу не обращаются.

Я остановился на секунду, готовясь сбросить бомбу.

– Это должен был быть кто-то, под чьим командованием Дорси служил в армии – в подразделении спецназа, где он был вместе с Кэхиллом и Мердеком. Оказывается, ваш босс был лейтенантом во Вьетнаме в то же самое время, когда там служил Дорси, и я сделал логический вывод, что он в этом замешан. Кроме того, в записи звонка в службу 911 Гарсия назван злоумышленником. Кто, кроме вас, мог бы так его назвать?

Она не выказала никакого удивления, так как уже давно жила с этим.

– Вы не сможете это доказать. Никто не докажет.

– А мне и не надо это доказывать, – сказал я. – Я просто хочу пролить свет на это дело.

– Ничем не могу помочь, – сказала она.

– Вы – единственный человек, который может мне помочь. И вы уже пытались это сделать. Но теперь пора поговорить в открытую. Больше никаких звонков, никаких измененных голосов.

Она улыбнулась моей наивности.

– Вы себе хоть немного представляете, что значит публично выступить против человека вроде Дарена Хоббса? Вы знаете, что со мной после этого будет?

Я кивнул.

– Два года назад Лори Коллинз стояла перед таким же выбором, когда речь шла о Дорси. Она знала, что ей не поздоровится – и попала в переделку гораздо большую, чем могла себе вообразить. Это может разрушить ее жизнь. Но если бы встала необходимость, она бы еще десять раз прошла через все это.

Она заговорила очень тихо, словно бы на самом деле беседовала сама с собой. У меня было такое чувство, что она не раз говорила об этом сама с собой.

– Я всю свою жизнь мечтала стать агентом ФБР…

Я покачал головой.

– Мы с вами мало знакомы, но я готов поклясться, что вы не хотели этого такой ценой. Как вы сможете с этим жить, зная все, что вы знаете?

– Я же говорю вам, у меня нет доказательств того, что ваша клиентка невиновна. Я вообще не располагаю информацией о ней.

– Мне это известно. – Я чувствовал, что ее сопротивление ослабевает, и намеревался оставаться с ней – просить, убеждать, умолять до тех пор, пока она не сдастся. Это был единственный реальный шанс избавить Лори от пожизненного заключения.

– Мне нужна информация не о ней, а о Хоббсе.

Она кивнула.

– Ее у меня много.

Я определенно добился прогресса, и теперь надо было быть сверхосторожным, чтобы не спугнуть ее.

– Вы согласны рассказать мне о нем?

Она вздохнула, сдаваясь.

– Вы хотите есть? Ночь у нас сегодня будет длинная.

– Чем длиннее, тем лучше, – сказал я. – Кроме того, у меня в машине осталось еще четыре пончика для полицейского наблюдения.

– А что такое пончики для полицейского наблюдения?

И эта женщина – агент ФБР? Эдгар Гувер повесился бы на собственных подтяжках, если бы услышал это.

– Это специальный термин, – сказал я. – Вы не поймете.

Следующие три часа были самыми увлекательными, какие я когда-либо проводил с женщиной, не снимая одежды. Пользуясь своим положением девочки на побегушках и для битья, Синди успела хорошо изучить Хоббса и располагала множеством улик против него.