Чарльз Маклин - Домой до темноты

— Если так… — Бедная моя жена смолкла. К глазам ее подступили слезы. Она вновь заговорила, но голос ее дрожал: — Почему она не позвонила? Почему ни с кем не поделилась?

— Присядь, Лора, — тихо сказал я.

В день гибели Софи мы распрощались с будущим. В мгновенье ока все ее (и многие наши) «завтра» были стерты, и мы поняли, что привычная жизнь закончилась.

Нам с Лорой стало трудно разговаривать. Нужных слов не было, но даже если они существуют, произносить их не хотелось. Друг в друге мы искали утешение и поддержку, какую дают близкие люди, но все равно каждый из нас был заперт в своей комнате горя и отчаяния. Для всякого родителя потеря ребенка — кошмарный сон. Но самый-то ужас начинается после пробуждения от кошмара.

Боль утраты всегда с тобой и только поджидает рассвета, чтобы вновь затопить очнувшееся сознание. Я возненавидел краткое забытье перед наступлением муки. Душевная боль затихает, но никогда не уходит совсем.

Повода жить нет, ты просто живешь.

В первые дни нас, точно ошалевших беженцев, отдавшихся на милость чужаков, мотала чиновничья круговерть. Конечно, отношение иное, если у пострадавшего иностранца есть деньги. Флорентийские власти были исключительно любезны, особенно квестура — итальянская государственная полиция. Боюсь показаться неблагодарным, но я слишком им доверился.

Андреа Морелли, возглавлявший расследование, мне понравился. Спокойный, добродушный и обаятельный, он не производил впечатления человека большого ума, но весь его ладный облик вселял уверенность. Обещание инспектора призвать к ответу того, «кто сотворил этот ужас», на время пригасило мою жажду мести.

Я убедил себя, что мы в надежных руках. Благожелательность, чуткость и житейская умудренность Морелли не давали повода считать его некомпетентным или нерешительным, но сейчас я уверен: он сразу понял, что вляпался в «глухарь».

Неожиданно холодной апрельской ночью (если быть точным, двадцать седьмого числа) температура упала ниже нуля — нашу дочь ударили по голове, а потом задушили. Во Флоренции Софи провела полгода, накануне мы получили ее электронное письмо с восторгами от второго семестра в студии. Через пару недель ей бы исполнилось двадцать.

В «Доме Нардини» мы сняли ей комнату с видом на французские сады. Боско — уголок сада, намеренно оставленный диким; там есть заброшенный грот, где и нашли ее тело собаки, которых вывели на утреннюю прогулку. Остается загадкой, почему Софи, не любившая холод, поздней ночью отправилась в сад.

Вещественных улик не было. Ничто не говорило о свидании или о том, что ее выследили и силой втащили в грот. Никаких следов и отпечатков пальцев, волокон ткани, телесных выделений, слюны, чешуек кожи или волосков, чтобы определить ДНК Экспертиза установила, что Софи не изнасиловали (слабое утешение). Ее оглушили и задушили.

Аккуратность и даже педантичность преступления, которое обычно связано с неуправляемой яростью, заставляло предположить, что Софи знала своего убийцу.

Как ни горько, утверждал Морелли, но это не случайность.

Кабинет следователя располагался на седьмом этаже полицейского управления на виа Зара. В маленькой, похожей на камеру комнате с волнистым потолком едва хватало места для стола и двух стульев. Единственный личный штрих — подборка обрамленных дипломов и семейных фотографий, вперемежку висевших под высоким окном.

— Я понимаю ваше разочарование, синьор Листер. — Морелли закрыл дверь и жестом предложил мне сесть. — Поверьте, я его разделяю.

— Иными словами, вы ничуть не продвинулись, — вяло буркнул я.

Инспектор улыбнулся.

— Все же кое-какие успехи есть. — По-английски он говорил почти без ошибок и с легким акцентом. — Зона опроса населения расширена до пяти километров. Особое внимание иммигрантам. Требуется время.

— Сколько человек работает по делу?

Откинувшись на стуле, Морелли скрестил ноги. Лысеющий тридцатичетырехлетний генуэзец, невысокий, но ладный, он светился вызывающим неприязнь здоровьем. Я представил, как вместо розыска убийцы он играет в гольф или приобретает свой подозрительно ровный загар.

— Как когда, но, уверяю вас, синьор Листер, расследование не остановлено. Мы выборочно проверяем жесткие диски во всех флорентийских интернет-кафе. В помощь нам миланский отдел по борьбе с компьютерными преступлениями составляет психологический портрет злоумышленника.

Ничего нового.

— Какие доказательства, что Софи выследили в Сети?