Сергей Бакшеев - Проигравший выбирает смерть

Девушка жадно выхватила игрушку, нежно прижала мягкого мохнатика к щеке:

– Это для сестры, – пояснила она. – Я назвала его Нюся.

– Почему Нюся? – удивился Тихон.

– Потому что он хороший! – Девушка посмотрела на добродушную мордочку и засюсюкала, как с ребенком: – Ты не ударился, Нюся? Не испугался? Я тоже испугалась. Но ничего, сейчас я тебя уложу, тебе хорошо будет.

Она безуспешно попыталась примять рассыпавшиеся вещи и прикрыть крышкой. Молния на матерчатом чемодане разорвалась.

Тихон присел рядом:

– Порвано капитально, не восстановишь. – Он вновь близко увидел ее ноги. – Ты бы лучше джинсы надела. Холодно.

После этих слов Нине и впрямь как-то сразу стало прохладно.

– Холодно… Как же мы теперь без поезда? – спросила она и поежилась.

– Надевай джинсы, пойдем на станцию. Тут недалеко должна быть. Поезд совсем недавно останавливался.

Нина скинула туфли, расправила джинсы, кокетливо покосилась на Тихона:

– Отвернись.

– И обувь лучше другую, мягкую, – посоветовал Заколов и отвернулся.

Вдалеке неприметным огоньком светилось окошко станционной постройки. От уставших натруженных рельс исходил въедливый запах гари.

– Ну и черт с ним, с этим почтово-багажным, – тихо произнес Заколов.

– Что?

– Я говорю, – Тихон невольно обернулся и замолк на полуслове.

Нина интенсивно двигала попкой, влезая в тесные джинсы. Белый треугольник трусов колыхался, пока нижний уголок не затянулся занавесом брюк. Нина дернула джинсы вверх, повернулась и вжикнула молнией.

– Что? – еще раз спросила она, застегивая ремень.

– Я говорю, если на скорый пересядем, то ничего не потеряем. – Он все еще смотрел на то место, где под молнией скрылись белые трусики. Потом перевел смущенный взгляд вниз. – Это правильно, что ты обула кроссовки. По щебню на каблуках неудобно.

– Так лучше? – Нина пригладила джинсы на бедрах, пытаясь перехватить взгляд Тихона. – Или в юбке?

– Юбка – это для другого случая.

Они направились к станции. Заколов тащил под мышкой чемодан, перевязанный колготками. Нина несла медвежонка.

– А моя сумка в поезде осталась, – вспомнил Тихон.

– Как же ты теперь?

– Да ладно, обойдусь. – Тихон мельком взглянул на Нину. В темноте она казалась интереснее. Или он просто раньше к ней не приглядывался. – Знаешь, Нин. Там, в поезде, он с ножом на меня пер. Прямо в лицо тыкал. Я все ждал момента… чтобы тебе помочь.

– Я знаю, ты сильный.

– Правда, Нин, не смейся.

– Я серьезно!

– Понимаешь, я только сначала растерялся, а потом уже почти собрался… Но… Хорошо, что военные подоспели.

– А я видела, как ты в городских соревнованиях по боксу выступал, – неожиданно сказала Нина. – Ты в десятом классе учился, а я в восьмом. Ты еще всех побеждал.

– Не всех, – честно признался Тихон. – В финале Прохорову проиграл. Он КМС – кандидат в мастера спорта, а у меня только первый разряд.

– А мне казалось, что ты лучше всех был. Я видела, как ты на перекладине в школе солнышко крутил.

– А я тебя по школе не помню, – честно признался Тихон.

– Конечно, ты выпускник был, а я кто? Даже лифчик еще не носила. Помню, мама мне его уже купила, и я, как помоюсь, в ванной примеряла. А он все велик и велик.

Нина рассмеялась. Тихон улыбнулся, вспомнив, что взрослость отмерял пушком над губами, и был страшно горд, когда впервые побрился.

– Колено не болит? – поинтересовался Тихон.

– Нет, нисколечко. – Нина бодро пнула камешек. – Вот приедем домой и будем вспоминать, в какое приключение мы попали. Да?

– Особенно этого, со стихами. Есенина.

– А второй все за бутылками бегал. На ногах не стоит, а все за вином!

– А проводник-то какой пьяный!

– И пускать нас не хотел. Даже по билетам.

– Это он тебя толкнул. Я уже поезд догнал, на ступеньках был.

– А здорово мы скатились! Я и испугаться не успела.

Нина искренне смеялась. Тихон, обхватив чемодан, дурашливо показывал, как они падали. Теперь невольное приключение представлялось веселым и совсем неопасным.

Железная дорога вывела к небольшой станционной постройке. Мелкие буквы названия ютились на небольшой табличке в углу здания. В темноте надпись не читалась. Вместо платформы вдоль путей лежало несколько бетонных плит.

– Боюсь, что здесь скорые поезда не останавливаются, – Тихон кисло огляделся. – Пойдем, узнаем.

Он направился к коричневой двустворчатой двери в центре здания, справа от которой бледно светилось единственное окно. Сзади послышался нарастающий шум приближающегося поезда. Тихон и Нина обернулись.