Джеймс Роллинс - Чёрный орден

Знаки не непальские и не тибетские. Посмотрите, надпись имеет четкие углы. Скорее напоминает древнескандинавские руны.

— Вы так думаете?

— По-моему, — с усталым вздохом он откинулся назад, — лама Кхемсар знал больше, чем говорил.

— Когда настоятель перерезал себе горло, мы нашли еще один символ, вырезанный у него на груди. Сначала я сочла это случайным совпадением, но теперь сомневаюсь.

— Как выглядел тот знак? Можете его нарисовать?

— Незачем. Это была свастика.

Брови Пейнтера поползли вверх.

— Свастика?

— Именно. Может быть, ему вспомнилось прошлое, какое-то событие, которое его сильно потрясло?

Лиза рассказала историю родственника Анг Гелу. О том, как Релу-На сбежал от маоистских мятежников, в ужасе от царившей в их рядах жестокости: несчастным крестьянам отсекали конечности серпами. Когда загадочная болезнь поразила его мозг, он сделал то же самое с монахами, пытаясь вытравить глубоко засевшее воспоминание. Когда Лиза закончила рассказ, Пейнтер уже не скрывал тревоги.

— Ламе Кхемсару перевалило далеко за семьдесят. Во время Второй мировой войны он был подростком. Возможно, в этом и кроется объяснение. Нацисты посылали исследовательские экспедиции в Гималаи.

— Сюда? Но зачем?

Пейнтер пожал плечами.

— Все началось с Генриха Гиммлера. Рейхсфюрер СС был буквально помешан на оккультизме. Он изучал древнеиндийские ведические тексты, имеющие тысячелетнюю историю, и уверовал, что арийская раса зародилась некогда в гималайских высях. Гиммлер организовал экспедиции для поиска доказательств своей теории. Но… Видно, в детстве мало каши ел, — с улыбкой произнес Пейнтер.

— Возможно, старый лама был как-то связан с экспедициями нацистов, например, его могли нанять проводником.

— Теперь мы этого не узнаем.

— А если лама писал на стенах своей кельи потому, что его подсознание тоже стремилось освободиться от страшных воспоминаний?

— Еще одна догадка. — Сморщившись, Пейнтер потер лоб. — У меня тоже есть версия: надпись — не более чем бред.

Лиза не нашлась, чем возразить. Она вздохнула: тело охватила усталость.

— Вам тепло?

— Да, спасибо.

Девушка выключила обогреватель:

— Будем беречь бутан.

Пейнтер кивнул в ответ и широко зевнул.

— Нам нужно поспать, — предложила Лиза. — Сначала вы.

Через несколько часов Пейнтер проснулся от того, что Лиза трясла его за плечо. Он выпрямился. Кругом царила полная темнота. Ледяная стена стала такой же непроницаемо-черной, как окружающие скалы. Снежная буря, кажется, стихла.

— Что-то не так?

Опустив край одеяла, Лиза прошептала:

— Прислушайтесь.

Стряхнув остатки сна, он придвинулся ближе к ней. Подождал с полминуты, но ничего не услышал. Буря действительно немного утихла, ветер больше не завывал. За пределами пещеры, над долиной и окружающими горами воцарилась тишина. Пейнтер напряженно прислушивался, гадая, что так испугало Лизу. Он кожей чувствовал страх, сковавший ее напряженное тело.

— Лиза, в чем дело?

Внезапно ледяная стена ярко засверкала, как будто снаружи начался фейерверк. Блистающее сияние прокатилось вверх по водопаду и пропало. Лед вновь стал темным.

— Призрачные огни, — прошептала Лиза, повернувшись к спутнику.

Пейнтер вспомнил, как все начиналось три дня назад. Сначала огни, потом заболели жители в деревне, сошли с ума монахи в Темп-Ок. Лиза еще предположила, что расстояние от необычного свечения до мест, где живут люди, как-то связано с тяжестью заболевания. Сегодня они оказались в самом сердце тайны, ближе, чем когда-либо, к призрачным огням.

Словно подтверждая мысли Пейнтера, застывший водопад озарился смертоносным сиянием: злые духи вернулись.

18 часов 12 минут

Копенгаген, Дания

Интересно, в Европе хоть что-нибудь начинается вовремя?

Грей в который раз посмотрел на часы: торги должны были открыться в пять часов вечера. По здешним поездам и автобусам можно сверять часы, но что касается приемов или встреч, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Уже седьмой час! Наконец решили начать аукцион примерно в половине седьмого, чтобы дождаться покупателей, опоздавших из-за отложенных на время рейсов: гроза над Северным морем нарушила расписание самолетов, прибывающих в Копенгаген.

Между тем участники торгов съезжались к аукционному дому.

Как только солнце село, Грей расположился на балконе третьего этажа «Скандик-отель Веберс», прямо напротив Аукционного дома Эргеншейна — современного пятиэтажного шедевра в стиле датского минимализма, сплошь из стекла и выбеленного дерева. Торги устроили в цокольном этаже художественной галереи. Грей зевнул и потянулся, горячо надеясь, что ждать осталось недолго.