Дмитрий Грунюшкин - Под откос

Он сам уселся за руль. Специалистом по вождению грузовиков он не был, но сейчас это не имело значения. Лишь бы не заглушить мотор! На исправление ошибки времени уже не было. Он выжал сцепление, дал газу, и воткнул первую передачу.

– Только не заглохни! Только не заглохни! – умолял он машину.

КАМАЗ послушался. Он рывком выскочил из своего ряда, натужно ревя движком, пока чекист не додумался переключиться на вторую и тут же на третью, и понесся к переезду. Машины брызнули от него в стороны, вылетая на обочину. Дежурная по переезду во все лопатки улепетывала к лесу.

Поезд приближался справа. Кажется, он вместо того, чтобы тормозить, еще и прибавил скорости. «Не успеваю!» – метнулась отчаянная мысль. Парень из всей силы вдавил педаль газа в пол, будто это могло ускорить тяжелую машину. С треском разлетелся шлагбаум.

Оперативник заорал, криком подгоняя грузовик. Красная полоса на морде тепловоза бросилась в глаза, нестерпимо близко! За миг до столкновения с джипом парень подобрал под себя ноги. Это его спасло. Страшный удар вышиб внедорожник с путей, но и короткую кабину КАМАЗа смяло в районе педалей. Если бы фээсбэшник не убрал ноги, их бы просто оторвало. Но ребра от удара об руль все равно треснули.

Локомотив задел лишь самый краешек кузова грузовика, но и этого касания хватило, чтобы многотонная машина легко, как игрушечная, завалилась на бок.

Когда товарищи вышибли лобовое стекло лежащего на боку КАМАЗа, изо рта парня сочилась кровь – сломанные ребра порвали легкое. Но он улыбался. Он успел!

– Никодимыч, красный! – весело доложил Игорь. Он столько пережил за последние часы, что нервы были уже на пределе.

– Вижу, красный, – равнодушно ответил машинист. А вот его потрясения опустошили, довели до апатии.

– Блин! Ты не слышишь что ли? Красный!

– Что это значит? – потребовал Ахмат.

– На блок-участке другой состав, или вагон, или тепловоз. А может, пацаны лом на рельсы положили, – пожал плечами Николай Дмитриевич. Повторитель сигнала светофора светился тревожным красным огнем в кабине тепловоза. – Кто его знает. Цепь замкнута, красный горит. А диспетчер молчит.

– Никодимыч, смотри! – звенящим от напряжения голосом воскликнул Игорь.

Машинист посмотрел вперед, и остолбенел. Здесь дорога делала широкий изгиб, и было видно далеко. В километре, а то и больше, ехала шестисекционная сплотка тепловозов. Может быть, по параллельным путям? «Нет, не с нашим счастьем», – почему-то с улыбкой решил Никодимыч. Странный перевод на обводную ветку, красный на светофоре… «Нет, мимо не проедем».

– Вот теперь точно назад бежать бесполезно, – хихикнул машинист. – Этих с путей не столкнешь, они как весь наш состав весят.

– Прыгать надо! – предложил Игорь.

Арби вопросительно посмотрел на командира, дескать – не самое глупое предложение. Но тот отрицательно покачал головой.

– Если поезд остановится или сойдет с рельсов, будет все равно – на поезде ты или рядом. Все в руках Аллаха!

Игорь неумело перекрестился. Ахмат посмотрел на него, но ничего не сказал. Бога много не бывает.

– Машинист поезда 499, ответьте! – прохрипела рация.

Никодимыч схватил микрофон, как блокадник хватается за кусок хлеба.

– Машинист четыреста девяносто девятого слушает!

– Это машинист головного тепловоза сплотки. Вы нас видите?

– Видим, видим! – обрадовался Никодимыч. – Еще как видим!

– Готовьтесь к стыковке. Выравнивайте скорость до шестидесяти километров.

– Вас понял!

Никодимыч вопросительно посмотрел на Ахмата. Тот согласно кивнул. Управляться с железным монстром, который тянет несколько сотен тонн груза – это совсем не то же самое, что поддать газу на легковушке. Но Никодимыч таскал поезда уже не один десяток лет. Для него это была обычная работа. Игорь заворожено смотрел, как машинист играет сложную симфонию, работая двумя тормозными кранами и «рулем» контроллера. Могучая махина послушно следовала его указаниям, как вышколенный конь слушается малейших движений опытного всадника.

Сплотка приближалась. Она шла впереди чуть медленнее ТЭшки. Еще ближе. Еще. Вот они уже на одной прямой. Уже различаются лица двух человек в задней кабине сплотки. Одного из них Никодимыч знал – встречались в железнодорожной гостинице на узловой. Второй – светловолосый мужчина в клетчатой рубашке с распахнутым воротом – был ему незнаком.

По сути, в этом маневре не было ничего необычного. Никодимычу уже доводилось «пристыковываться» к грузовым составам сзади, чтобы выполнить роль толкача на подъемах-тягунах, когда штатный тепловоз мог не справиться с составом-длинномером. Но там были совсем другие скорости.