Кристофер Фаулер - Темный аншлаг

– Мне нужно от вас позвонить, – произнес Брайант.

– Я только что вам сказала, провода оборваны. И не стоит слушать ее глупую болтовню, – предупредила Элспет, заговорив на тон выше, как бы желая подчеркнуть свою принадлежность к привилегированному сословию. – У актрис перед премьерой часто сдают нервы, это вечно выливается в глупые историй.

– Где ближайшая телефонная будка? – спросил Брайант.

– На другой стороне Кембридж-Серкус. Это же в порядке вещей, сверхурочная работа вызывает самые дикие фантазии. Во время репетиций «Нет, нет, Нанетта» один из саксофонистов упал и умер, и пошли слухи, будто его прокляли негры, так как он играл по ночам на вечеринках в джаз-клубе и задолжал им деньги. Такие нелепости приходят людям в голову.

– Да, – неуверенно согласился Брайант, направляясь к двери. Он кивнул уборщице. – Если услышите что-нибудь еще о призраке в «Паласе», поделитесь со мной, хорошо?

– Он вернется, – с готовностью ответила она. – Он меня совсем не беспокоит. Мне нечего бояться.

– О? Отчего же?

– Да его не существует, – объяснила уборщица, скрестив руки на своей пышной груди. – Это просто чувство вины. Молодые девчонки – они такие распущенные, грубоватые, живут одним днем, кружат головы парням и творят в темноте бог знает что. Экстраверты ли, интроверты ли – все это кроется в их коллективном бессознательном. Олицетворение вины, если вы меня спросите.

– Ладно, ваше олицетворение вины только что убило человека, перерезало ему горло бритвой, – огрызнулся он.

Брайант никак не ожидал услышать теорию Юнга от уборщицы. Он осторожно прошел по мокрому мраморному полу и вышел наружу, взглянув на небо. Пелена коричневого дыма нависла над домами с восточной стороны, весьма напоминая пыль от сноса зданий. Облака скоро рассеются, открывая бомбардировщикам дорогу в город. Он размышлял над тем, какие еще ужасы преподнесет на этот раз ночь.

Набив трубку последней щепоткой табака, Брайант двинулся по направлению к телефонной будке, тревожно перебирая в уме составляющие смутной теории. Глобус, циркуль, флейта, ветер, трагическая маска, статуя на крыше театра, мать Стоуна, цветок в лацкане Дэрвелла – выстроив все это в единое целое, он неминуемо покажется окружающим безумцем.

А если он ошибется, это не только положит конец его многообещающей карьере, но и окончательно подорвет доверие к отделу.

– Что, скажи на милость, с тобой стряслось? – спросил Брайант.

Его напарник был облеплен комьями грязи, а куртка порвана от плеча до пояса.

– Свалился с мотоцикла, – объяснил Мэй, осматривая себя. – Наш призрак несся, как летучая мышь, прямиком из ада. Я потерял его в переулках, разве Бидл тебе не сказал?

– Он сказал, что ты украл и разбил транспортное средство техпомощи. Не волнуйся, это я улажу с ними позже. Ты в порядке?

– В кровь руки стер, а больше ничего серьезного. Ты чем занят?

Брайант стоял на перевернутом вверх дном металлическом ящике из-под молока на парковке суда магистрата на Боу-стрит, целясь завернутой в кисею свиной ножкой в стальной лист, положенный на груду булыжников.

– Проверяю теорию, – объяснил он, размахнулся и швырнул ножку. – Парень выпал с балкона. Наверное, тебе сообщили. Его исполосовали бритвой. Ну, хоть труппа ни при чем. – Он слез с ящика и подобрал кусок мяса, угодивший прямо на лист железа. – Все правильно, свинина, конфискованная на черном рынке, практически несъедобна, но вес приблизительно совпадает.

– С чем? – ошеломленно спросил Мэй.

– Понятно, что с парой ступней. – Брайант бросил на него укоризненный взгляд, подняв свиную ножку для следующего броска.

У Мэя не было охоты на ночь глядя заниматься подобными глупостями. Его удивило, что напарник все еще торчит здесь.

– Мистер Давенпорт ждет нас в твоем кабинете, – предупредил он. – По крайней мере, мне кажется, что это он.

– Костлявый краснолицый мужик, из ушей торчат пучки седых волос, вытаращенные глаза, полопавшиеся сосуды на носу, весь провонял жевательным табаком?

– Так и есть. Надеюсь, он не заметит твое растение.

– Какое растение? – спросил Брайант, невинно округлив глаза.

– Не прикидывайся, что не знаешь. То самое, с зубчатыми листьями. Китайцы их сушат и курят. Марихуана. Им пользуются наркоманы из доков Лаймхауса.

– Ты что, обвиняешь меня в том, что я наркоман? Строго говоря, это старинное лекарственное средство.

– Хорошо, на всякий случай я затолкал его под твой стол.