Кристофер Фаулер - Темный аншлаг

– Но как ты собираешься найти убийцу Артура?

Она стояла посреди потертого ковра – и вдруг показалась ему потерянной и слабой. Вот как все для нее кончится, подумал он: одинокая, запутавшаяся, отключившаяся от внешнего мира, стремительно несущегося мимо за окнами ее дома.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он, вынимая из бумажника визитку и протягивая ее Мэгги. – Это мой новый адрес. Если понадоблюсь, пожалуйста, позвони.

«Артур поступил бы точно так же», – думал он, спускаясь по лестнице и выходя на дневной свет.

– Гимн Бахусу – мы кого-то потеряли, кто опаздывает? – оглянулась назад Елена Пароль, прислушиваясь к комментариям, раздававшимся за кулисами.

Участницы оргии Плутона заполняли сцену, утопающую в искусственных цветах, пока боги Олимпа и подземного царства пировали, постепенно освобождаясь от одежды.

– Все богини на месте, Елена. – Гарри сверился со списком на дощечке с зажимом, которая висела у него на шнурке с шеи. – Остальные хористки у люков. – На первом уровне под сценой располагались пять узких стальных лестниц, ведущих к люкам на сцене, центральный из которых называли могильным капканом, поскольку в него прыгал Гамлет во время сцены на кладбище.

– Присутствуют все, но они сбились в кучу, – объяснил он.

– Нелепо будет выглядеть, крайним придется нагибаться, уходя со сцены. – Елена посмотрела в глазок на заднюю часть сцены, но там творилась такая неразбериха, что она не могла определить, чей выход следующий. – Почему мы не увидели этого на прогоне? – прошептала она через плечо Меделайн Пени, ассистенту режиссера, которая плелась за ней с блокнотом и карандашом, помечая все изменения, которые необходимо внести после премьеры. – Идите и проверьте, нет ли той же проблемы с другой стороны, ведь через минуту начнут опускаться задники.

Финальная сцена была продолжительной, и в ней участвовала вся труппа. К моменту начала канкана на сцене появились дополнительные декорации. Спустившись сверху и возникнув из-под сцены, они оставили танцовщицам лишь узкую полосу пола, но на ней возникал то один, то другой ряд смеющихся и визжащих девушек, чьи гофрированные юбочки скрывали любое неловкое движение. В том, как одна линия танцовщиц сменялась другой, чувствовался безупречный расчет, призванный создать ощущение разнузданной, спонтанной сексуальности.

Елена знала, кто из ее исполнительниц слабее других, и поставила их во второй ряд. Она надеялась на то, что внимание аудитории сфокусируется на обнаженных белых бедрах девушек и коротких французских трусиках, заменивших английские панталоны. Зная, что ни одна из последующих постановок финала оперетты не вызывала столь бурной реакции, как оригинальная версия Оффенбаха на сцене «Гайте-Лирик» в 1874 году, она рассчитывала на этот раз перещеголять и ее.

И все – Купидон, Эвридика, Юпитер, Диана, Орфей и Плутон в окружении соответствующих богов, богинь и участников хора – оказались на сцене, а огненно-красные стены подземного царства, огромные осколки светящегося стекла, медленно сдвинулись с места, готовясь к бешеному вращению, как только Орфей начнет приближаться к солнцу.

Сидней Бидл начал обход здания с крыши. Направил фонарик на лестницы, ведущие к сетке, но не увидел ничего, кроме запутанных металлических конструкций, стальных подвесных балок и кабельных барабанов. Несколько рабочих сцены держались за поручни в темноте, ожидая сигнала к движению барабанного и стержневого механизма. Еще несколько человек стояли по обеим сторонам столярного мостика на верху трехуровневого подъемника в лучах желтого и розового света, как персонажи картин французских импрессионистов.

На эту высоту совмещенное звучание песен и музыки проникало сквозь искажающие звук перегородки сценических механизмов пятидесятилетней давности, порождая странные диссонансы, вызывая вибрацию кабеля и приглушенное дребезжание сетки, обусловленное резким смещением истертого плетения железных нитей.

Бидл спустился на этаж ниже, в помещение, расположенное за балконом первого яруса, миновал кабинеты и попал в галереи с маховиками и загрузочными устройствами. Здесь зрелище было таким же: персонал недвижимо ждал своей очереди, затем внезапно на несколько секунд приходил в движение, чтобы снова занять прежнюю позицию. Его удивило, что рабочие действовали столь же слаженно и сосредоточенно, как и исполнительский состав. Он вышел из главного помещения за кулисами, подальше от площадок подъемника, и, не имея представления, какую позицию занять, наугад пошел вперед. В результате Бидл оказался в лабиринте коридоров и переходов, откуда толком не обозревались ни сцена, ни зрительный зал. Ему страшно хотелось прекратить весь этот бред, сделать хоть что-нибудь действительно полезное по возможности в офисе, где есть порядок и заведенная процедура.