Стюарт Харрисон - Улыбка Афродиты

– Все я так поняла, – ответила она.

Я пытался лепетать, что она ошибается, но потом замолчал, потому что, конечно, она была права: я с самого начала знал, что она проститутка. Она толкнула меня и, когда я упал на спину, стала стягивать с меня одежду. Я ничего не успел понять, как она уже раздела меня и затем полностью разделась сама. Будто во сне, я наблюдал, как она сжимает ладонями свои груди. Улыбнувшись, она тряхнула головой, убрала прядки волос и взобралась на меня. Я обратил внимание, что у нее гладкая кожа и внизу живота темный клочок грубых волос. Позади нее, с комода, иконы с безгрешным выражением на ликах наблюдали за нами. Все они казались одинаково несчастными, подумал я и тут же выбросил эту мысль из головы. На секунду я вспомнил об Алекс. Мне почудилось, что ее шелковистые волосы коснулись моей груди, и я потянулся к незнакомке, сидевшей на мне.

Солнечный свет лился через окно и расплескивался по кровати. С меня градом катился пот, голова разламывалась от боли. Во рту пересохло, и язык казался толщиной в руку. Посмотрев на часы, я увидел, что уже почти пять часов вечера.

Женщина исчезла, а вместе с ней и все деньги из моего бумажника. Я встал и прошел, пошатываясь, на кухню, где выпил несколько стаканов воды. Поиск в буфете дал мне несколько таблеток аспирина. Когда я почувствовал себя чуточку лучше, я обыскал квартиру, надеясь найти деньги, чтобы заплатить за такси, но ничего не обнаружил.

Я вышел из квартиры и, спускаясь вниз, на лестнице столкнулся с женщиной средних лет, одетой во все черное. Черными были даже ее толстые чулки. Женщина несла пакет с продуктами. Она неодобрительно посмотрела на меня.

– Kalimera, – пробормотал я.

Махнув рукой, женщина на ходу ответила что-то непонятное на греческом языке.

Выйдя на улицу, я остановился. Несколько человек прошли мимо меня, а через дорогу хозяин кафенио болтал со стариком, которому готовил кофе. Я направился в конец улицы, выбрав дорогу, которая, похоже, вела к порту. Время от времени между домами виднелось море, и через десять минут я нашел дорогу к пристани, где мне удалось найти такси, водитель которого согласился принять оплату по кредитной карточке. В Евфимии я узнал, что ближайший паром будет через час, и зашел в таверну, где пил кофе в то утро, когда прилетел из Англии. Владелец не узнал меня, поэтому я взял три пива, чтобы утолить жажду, а уходя, расплатился кредиткой, попросив взять с меня дополнительную сумму, чтобы получить наличные деньги, и дал ему хорошие чаевые. Я не ел весь день, и пиво ударило мне в голову. Я купил еще одну бутылку на пароме, и когда зашел в туалет, меня встретило мое же собственное отражение с мутными глазами. Я удивленно посмотрел на себя, а потом чокнулся бутылкой с зеркалом.

Когда я добрался до Итаки, было уже темно. Я ехал обратно домой, но по дороге решил остановиться у бара на набережной. Когда я, шатаясь, выбирался из боковой улочки, где припарковал джип, то опять почувствовал сильную тошноту. Я едва успел ухватиться за деревянный фонарный столб. Тусклый свет лампочки падал на капот темного автомобиля, стоявшего на другой стороне улицы. Я моргнул и отвернулся, но потом снова посмотрел на машину. За рулем сидел человек. Можно было видеть его бледное лицо, внимательно наблюдавшее за мной. Машина показалась мне знакомой, и затем я понял, что это тот самый «фиат».

Неожиданно меня опять начало мутить. Забыв об автомобиле, я проковылял до угла улицы. Бар, в который я собрался зайти, был в нескольких метрах. Я сел за столик на тротуаре и хотел заказать пиво, но передумал и попросил стакан воды. Тупая боль в голове усилилась.

Подошел мужчина, на вид обыкновенный турист, и сел неподалеку. Я посмотрел на него, и наши взгляды встретились. Он был высоким и светловолосым, приблизительно моего возраста. Я не мог сказать точно, был ли это человек из «фиата», но почему-то подумал именно так. Официант принес ему бутылку охлажденного пива. Мужчина тут же поднялся и подошел к моему столику:

– Простите. Мистер Фрэнч?

На нем были темные брюки и голубая рубашка с открытым воротом. Говорил он с северо-европейским акцентом – скорее всего голландским или немецким.

Я не удивился, что ему известна моя фамилия, и ничего не ответил. Тогда он сказал:

– Извините меня. Мне показалось, что я узнал вас. Я немного знал вашего отца. Кстати, примите, пожалуйста, мои соболезнования. Меня крайне опечалило известие о его кончине.

– Спасибо, – механически ответил я, изо всех сил стараясь не потерять нить разговора.