Стюарт Харрисон: Улыбка Афродиты

Теперь разъяснилась загадка и той ямы на мысу. Выкопав ящики, Каунидис похоронил Хасселя и Меткаса, но не удосужился закопать яму целиком. Он знал, что сюда редко кто приходит, а если кто и наткнется на нее, то к тому времени природа скроет все следы.

Я закрыл журнал. Элени все еще лежала на полу. Я приказал ей встать. В ее глазах горела злоба. Интересно, о чем из прочитанного мной она знала и почему она и ее муж так преданы Каунидису. Вероятно, они что-то задолжали ему. Еще одна кровавая связь, тянущаяся из времен войны.

Наконец, я никак не мог понять, почему Каунидис сообщил ложные сведения о месте затопления «Антуанетты». И зачем он описывал Хасселя таким же негодяем, каким был эсэсовец Берген? Ведь Хассель спас ему жизнь! Мой взгляд снова упал на фотографии Юлии Заннас на полке, и я понял ответ.

Бросив журнал на стол, я молча прошел мимо Элени.

Возле дома стоял пикап, принадлежавший, как я понял, слугам Каунидиса, которые, готовясь к отъезду, уже упаковывали свои вещи. Ключ оставался в зажигании, поэтому через несколько минут я уже ехал на север по прибрежной дороге. В Ставросе я свернул на горную дорогу. На высоте стало заметно прохладнее. Когда я подъехал к монастырю, кругом царила тишина, только вдалеке слышалось позвякивание козьих колокольчиков.

Я остановился у закрытых ворот. На дороге внизу грузовик спускался с горы от деревни Аноги; шум мотора подниматся и стихал на поворотах, постепенно становясь все слабее.

Через металлические штанги на воротах была пропущена цепь, но висячий замок отсутствовал. Во внутреннем дворе никого не было, дверь в церковь стояла открытой, в голове неприятно шевельнулась мысль, что меня там ждут. Я распахнул ворота и сразу почувствовал, что за мной наблюдают невидимые глаза. Звук шагов гулко отражался от стен.

В церкви мерцал только тусклый свет от лампад и было по-прежнему безлюдно. Тишина давила. Мне вспомнилась часовня в школе, где я учился, – там даже кашель, казалось, оскорблял торжественность, которой пропитались сами камни. С противоположного конца центрального прохода, оканчивавшегося апсидой, на меня из своей ниши смотрела Панагия. Скрипнула дверь в проход, соединявший церковь с главным зданием, и появился Каунидис. Он вел Алекс, держа у нее за спиной пистолет. В ее глазах мелькали неуверенность и страх. Остальных не было видно, но я понял, что они заперты где-то в подвальных помещениях монастыря.

Каунидис насмешливо посмотрел на меня, словно удивляясь тому, что мне хватило глупости явиться сюда. Выглядел он не слишком озабоченным.

– Похоже, вы меня ждали, – сказал я.

Он достал из кармана мобильный телефон:

– Я надеялся, что вы передумаете. Естественно, Элени предупредила меня.

Я не понял смысла его первого замечания, но чуть не рассмеялся, когда такой символ современности, как мобильник, возник здесь, где все дышало древностью прошедших веков.

– Элени сказала вам о вашем шофере? Боюсь, у него какое-то время будет болеть голова.

– Вообще-то он мертв.

Известие поразило меня, не столько потому, что я убил человека, сколько потому, с каким безразличием Каунидис сообщил мне об этом. Он улыбнулся, видя мою реакцию:

– Не расстраивайтесь, Роберт. Я уверен, что вы не хотели убивать его. Не более, чем я собирался убить вашего отца. Поверьте, его смерть действительно была несчастным случаем.

– Он лжет, Роберт, – вмешалась Алекс. – Он убил Эрика Шмидта и убил твоего отца – не хотел, чтобы выплыла правда о том, где он достал деньги для своего бизнеса.

– Да, мне было неинтересно, чтобы ваш отец нашел «Антуанетту», – сказал Каунидис, – но я не убивал его. Просто уговаривал не ворошить прошлое. Но он ничего не хотел слушать. В то утро мы поспорили. Он схватился за грудь. Вероятно, это был сердечный приступ. И тут же он упал в воду. Я ничем не мог помочь ему. Роберт, верите вы мне или нет, но я говорю правду. Мы дружили с вашим отцом на протяжении многих лет.

– А как насчет Шмидта? Тоже несчастный случай? – язвительно спросил я.

– А вот здесь меня совесть не мучит! – презрительно отмахнулся Каунидис. – Когда у вашего отца случился инфаркт, Шмидт пробовал шантажировать меня. Говорил, что, если я хорошо заплачу ему, он уедет и никто ничего не узнает.

– Неправда! – заявил я. – Отец уже знал.

– Шмидт предал вашего отца. – Каунидис жестом повелел мне подойти к окну, продолжая держать Алекс между нами. – Вы приехали один, – сказал он, поглядев на пустую дорогу.