Стюарт Харрисон - Улыбка Афродиты

– Ждите меня здесь! – приказал он и скрылся за поворотом.

Солдаты ждали его два часа. Они начали нервно решать между собой, что им делать дальше, когда наконец вернулся Берген, весь в поту и в пыли, но удивительно довольный. Он молча забрался в кабину грузовика и приказал Шмидту ехать обратно во Фрикес.

Ко времени возвращения Бергена уже стемнело. К отплытию почти все было готово. Хассель с тяжелым сердцем пытался объясниться с Юлией, но она недоуменно смотрела на него, а потом приложила палец к его губам, давая ему понять, что не надо слов. Она просто прижалась к нему, и он долго держал ее в объятиях. Со стороны деревни донеслось несколько взрывов: это уничтожали оборудование, которое невозможно было вывезти с собой. Охватившее грузовики пламя взвилось высоко в небо, а вонь от горевшей резины и горючего тяжело повисла в воздухе.

У пристани с последней шлюпкой Хасселя ждал Шмидт.

– Переведи ей, – обратился к нему Хассель. Повернувшись к Юлии, он взял ее лицо в свои руки и сказал, что любит ее и что сожалеет обо всем случившемся, и что если он переживет войну, то вернется и разыщет ее. Но, даже произнося эти слова, он знал, что лжет, однако у него не хватало сил признаться в этом себе.

Пытаясь не выказать удивления, Шмидт постарался перевести все как можно точнее. Как и остальные солдаты, служившие под командованием Хасселя, он испытывал глубокое уважение к своему командиру. Шмидту, да и другим солдатам капитан Хассель казался намного старше их самих. Он по-своему заботился о них, как, впрочем, и о жителях Итаки.

У Юлии в глазах заблестели слезы.

– Скажи ей, что здесь есть рыбак, который отвезет ее на Кефалонию, – продолжал Хассель. Он уже заплатил этому рыбаку из Фрикеса, которого больше интересовали деньги Хасселя, чем то, что могла натворить какая-то неизвестная деревенская девчонка.

Шмидт перевел, и Юлия кивнула, что поняла.

– Пусть пообещает, что уедет туда, – сказал Хассель.

Юлия снова кивнула.

Больше ему нечего было сказать. Он обнял Юлию в последний раз и шагнул в шлюпку, которая тут же отчалила. Хассель стоял на носу, глядя, как уменьшается хрупкая фигурка девушки, покинутой и беззащитной. От чувства, что они никогда больше не встретятся, ему было невыносимо больно, словно в сердце воткнули кинжал. Он изо всех сил молился, чтобы Юлия обязательно выжила, как бы ни сложилась его дальнейшая судьба.

Через несколько минут шлюпка подошла к борту «Антуанетты», но не успел Хассель подняться на корабль, как откуда-то со скал над портом донесся орудийный залп. Он увидел вспышку и рев пламени, тугая волна горячего воздуха сбила его с ног и швырнула на палубу. По ним стреляли.

Подбитая «Антуанетта» проковыляла в темный удаленный залив на юге Итаки. Стояла безлунная ночь, ветер вздымал белые гребни волн. В открытом море корабль болтало, и он сильно накренился, зачерпнув воды. Пожар удалось потушить, но повреждения были серьезными. Почти три четверти команды и солдат на борту убило во время обстрела. Из тех, кто остался в живых, многие были тяжело ранены. Один снаряд пробил верхнюю палубу и неразорвавшимся застрял в массе скрученного металла возле машинного отделения.

Как только «Антуанетта» оказалась в относительно безопасном заливе, Берген приказал Шмидту и другим солдатам спуститься в трюм. Среди картин и церковной утвари, вывезенной по приказу Бергена из монастыря Кафарон, стояло несколько заколоченных гвоздями деревянных ящиков.

– Вынесите их на палубу! – приказал Берген. – И поосторожнее!

Он лично наблюдал за подъемом ящиков, а когда молодой солдат не удержал и уронил один из них, Берген пришел в ярость:

– Идиот! Я же сказал – осторожнее!

Крышка отскочила, и часть содержимого ящика вывалилась на палубу. Под пристальным наблюдением Бергена Шмидт помог уложить все обратно, осторожно прикрывая изделия соломой. Он не знал, откуда взялось содержимое этих ящиков – маленькие глиняные кувшинчики и вазочки, украшенные крошечными детальными узорами. Когда крышку снова прибили на место, Берген повернулся к солдату, уронившему ящик.

– Если ты еще раз проявишь подобную неосторожность, я пристрелю тебя. И это касается любого! – рявкнул он и обвел солдат холодным фанатичным взглядом. – А теперь шевелитесь!

Пока ящики поднимали наверх, Берген приказал Шмидту и еще одному солдату оставаться внизу. Они видели, как Берген осмотрел статую Девы Марии, вывезенную из монастыря. Его рот скривился в презрительной усмешке.