Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие тьме

Маласпе записывал в блокнот, держа трубку в зубах. Я мог на него положиться: он несколько лет работал в Наркотделе. Фуко перебил меня:

– А я?

– Согласно моей теории, убийца ищет подходящих для своих опытов людей по всей Европе. Значит, у него есть доступ к такой информации. Это наш самый серьезный след. Надо разгадать, как он разыскивает свои жертвы.

– С кем конкретно я должен связаться?

– С организациями, которые регистрируют случаи коматозных галлюцинаций, негативных и позитивных. Например, с Международной ассоциацией исследователей клинической смерти.

– Это в Америке?

– Есть контора в США, но во Франции тоже есть и во многих странах Европы. Ты спроси в каждом отделении. Может быть, они вспомнят кого-нибудь, кто интересовался случаями негативного предсмертного опыта. Или просто подозрительного типа. Поскольку ты владеешь иностранными языками, у тебя не возникнет проблем.

Фуко состроил рожу. Я продолжал:

– Не упускай из виду и тех реанимированных, у которых не было видений. В конце концов, если я прав, мой убийца занимается тем, что вправляет им мозги. Должны же существовать учреждения, занимающиеся побывавшими в коме.

Я закурил сигарету – тем хуже для ароматного воздуха чайной.

– Что касается меня, – сказал я, – у меня есть медицинские карты Раймо Рихиимяки, Агостины Джедды, Манон Симонис. Может быть, в них встретится общее имя. Доктор, эксперт, специалист.

Мейер рискнул возразить:

– Мат, у нас же есть другие горящие дела.

– Отложить все.

– А Дюмайе?

– Беру ее на себя. Это расследование – наш абсолютный приоритет. Мне очень важно, чтобы вы совершили прорыв.

Я рассмеялся, поманив официанта.

– Перейдем к серьезным делам. Найдется же у них здесь бутылка!

Снаружи меня ждала бомба.

Сообщение от Манон, оставленное в 9 часов 10 минут:

«Ты где? Они пришли меня арестовать, Мат! Они посадят меня за решетку! Я не знаю, куда меня везут. Разыщи меня!»

Связь закончилась учащенным дыханием – как у затравленного зверя. Значит, Маньян действовала быстрее, чем я предполагал. И выбрала самое худшее – арест. Двадцать четыре часа в камере предварительного заключения. Кто ее будет допрашивать? Я подумал о парнях из Первого управления Судебной полиции – самых крутых из всех, кого я знал.

Я перезвонил Манон. Автоответчик. Я набрал номер Маньян. Тоже автоответчик. Черт подери! Я кое-кому позвонил и получил подтверждение, что допрос происходит в Нантере, на улице Труа-Фонтано.

Я включил сирену, прикрепил мигалку на крышу и помчался по направлению к Дефанс. Вращение синего фонаря наполняло мою машину синеватым полярным светом.

Нажимая на акселератор, я сказал себе, что прежде всего я должен думать о расследовании. Я вырвал из себя образ заплаканной Манон и вернулся к другому приоритету: медицинским картам «лишенных света».

Я позвонил Валтонену, психиатру Раймо Рихиимяки. Я попросил его – вопя не своим голосом – срочно выслать мне медицинскую карту Раймо со всеми именами врачей и других специалистов, которые к нему приближались.

У Валтонена все данные уже были в компьютере. Он мог мне их отправить немедленно по электронной почте, но – внимание! – он не нашел варианта на английском языке. Только на эстонском. Никаких проблем – меня интересовало имя, а не медицинское заключение.

Под звуки сирены я связался с Бюро медицинских освидетельствований в Лурде, чтобы узнать имена экспертов, которые подтвердили, что исцеление Агостины Джедды – чудо.

Мне объяснили, что в данный момент документы опечатаны по случаю расследования преступления. Пьер Бухольц, врач, который наблюдал Агостину, недавно убит.

Я разъединился, ничего не объяснив и не представившись. Черт, черт, черт. Я подумал о ван Дитерлинге – у него есть это дело. Но одалживаться у кардинала мне не хотелось.

Оставалась Катания. Я позвонил монсеньору Кореи. Сирену я выключил. Прежде чем меня соединили с архиепископом, мне пришлось говорить с двумя священниками. Он вспомнил меня и сразу же согласился послать мне отчет об экспертизе Папского престола. Но он собирался отправить ксерокопии, что предполагало задержку минимум на неделю. Сохраняя хладнокровие, я объяснил ему ситуацию, и он согласился поручить одному из дьяконов в ближайшее время отправить отчет факсом. Я рассыпался в благодарностях.

Не сбавляя скорости, я набрал номер Лечебно-медицинского центра в Лозанне. Мне нужны были документы о реанимации и лечении Манон Симонис. Доктор Мориц Белтрейн на семинаре и вернется лишь вечером. Только он знает, где хранится медицинская карта. Не хочу ли я оставить сообщение?