Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие тьме

– Если я правильно понимаю, – продолжил я, – трое сообщников только этим летом обнаружили, что Манон жива. Тогда они подумали, что она может быть «лишенной света».

– Совершенно верно. Но в это время Манон внезапно исчезла. Либо она почувствовала угрозу со стороны этих фанатиков, либо боялась убийц своей матери.

Я отметил про себя, что Замошский не допускал мысли о виновности Манон. Это необъяснимым и загадочным образом принесло мне облегчение. Я не желал, чтобы Манон оказалась виновной…

А в остальном мои собственные данные согласовывались с только что сообщенными мне подробностями. Так же как и я, эти трое искали Манон. Мораз и Казвьель решили меня устранить, чтобы я не нашел Манон раньше них. Лонгини, он же Сарразен, напротив, решил объединиться со мной. Почему? Думал ли он потом убить меня? Или рассчитывал с моей помощью находить других «лишенных света»?

Я снова вернулся к самому главному. Знал ли Замошский, где прячется Манон? Вопрос крутился у меня на языке, но вначале я хотел испытать этого возможного партнера.

– Почему вы мне все это рассказываете?

– Я вам уже ответил: меня интересует информация, которую вы собрали.

– Мне кажется, что вы знаете больше меня.

– О деле Симонис – да. Но есть и другие аспекты.

– Агостина Джедда?

– Например. Мы знаем, что вы ее допрашивали в «Маласпине». Мы хотели бы иметь запись этого разговора.

– Значит, ван Дитерлинг не сотрудничает с вами?

– Повторяю, у нас разные взгляды на эту проблему. Он принимал вас в Римской курии. Он хранит в библиотеке Ватикана чрезвычайно важные архивы. Документы, которые вы просматривали.

Кардинал не позволил мне ничего скопировать, но я решил блефовать:

– У меня действительно есть тексты, которые могли бы пополнить ваши досье. Но вы? Что можете предложить мне вы? «Невольников» недостаточно. Рано или поздно я бы на них вышел.

– Это был аванс. Я хотел вас убедить, что не толку воду в ступе.

– Вы можете предложить еще что-то?

– Да, и весьма ценное.

– Что?

– Манон Симонис.

– Вы знаете, где она находится?

– По правде говоря, она у нас, под нашей защитой.

У меня перехватило дыхание, но мне удалось произнести:

– Где?

Замошский подхватил мой плащ и кинул его мне:

– Вы не боитесь летать на самолете?

В разгар ночи аэропорт Бурже напоминал то, чем он был прежде: музей под открытым небом. Лувр аэронавтики, где место скульптур занимали «миражи», «боинги», ракеты «Ариана». В дождливой тьме угадывались очертания самолетов под брезентом, ангаров, блестящие фюзеляжи и крылья с узорами опознавательных знаков…

Черный «мерседес» Анджея Замошского скользил по размытой аллее. Я восхищался роскошью салона: дымчатые стекла, кожаные сиденья, обитый тканью потолок, двери, украшенные панелями из розового дерева.

– Моя маленькая страна не без средств, – прокомментировал эмиссар Ватикана. – Когда меня посылают в недружественные земли, то снабжают всем необходимым.

– Франция – недружественная земля?

– Я тут только проездом. Выходите, мы приехали.

Автомобиль остановился перед зданием с освещенным первым этажом. Я достал свой рюкзак из багажника – Замошский согласился заехать ко мне домой, чтобы я захватил необходимые вещи, и особенно мое знаменитое досье.

В зале два пилота просматривали план полета, стюарды, похожие на телохранителей, предложили нам шампанское, кофе и легкую закуску. В час ночи они умудрялись выглядеть как огурчики.

На пустынной бетонной площадке, прорезая ночь огнями, маневрировал «фалькон 50ЕХ». Я размышлял, стоя у окна. Прелат, способный зафрахтовать частный реактивный самолет посреди ночи, – решительно Замошский не был обычным священнослужителем. Но я больше ничему не удивлялся. Я покорился ходу событий, позволил себя вести и даже дал чувству нереальности убаюкивать себя, глядя на огни, отражавшиеся на мокрой взлетной полосе.

– Пошли, пилот ждет.

– Без таможенного контроля?

– Дипломатический паспорт, мой дорогой.

– Куда мы летим?

– Я объясню вам во время полета.

Я взбунтовался:

– Нога моя не ступит на борт, пока не узнаю, куда мы летим.

Поляк схватил мой рюкзак:

– Мы летим в Краков. Там мы спрятали Манон в монастыре. Очень надежное место.

Я вышел вслед за прелатом на бетонированную площадку. Его черный костюм блестел, как мокрый асфальт. Разглядывая его кулак, сжимавший ремень моего рюкзака, я сказал себе, что автоматическое оружие в этой руке не выглядело бы неуместным. По ассоциации я подумал о «глоке», который носил на поясе. Этот тайный вылет имел преимущество: никто меня не обыскивал.