Майкл Крайтон: Добыча

И вот, не успел я как следует оглядеться, как уже покупал в «Корзине и бочке» подставки под тарелки. Причем это казалось мне совершенно нормальным.

Джулия вернулась домой около половины десятого. Я смотрел по телевизору бейсбол и на время особого внимания не обратил. Джулия подошла, поцеловала меня сзади в шею и спросила:

– Все спят?

– Кроме Николь. Она еще возится с домашним заданием.

– Не поздновато ли?

– Нет, милая, – ответил я. – Мы с ней договорились. В этом году она может ложиться в десять.

Джулия пожала плечами.

– Как Аманда?

– Простуда вроде проходит. И есть она стала лучше.

Я пошел за Джулией в детские спальни. Она зашла к Аманде, склонилась над ее кроваткой, нежно поцеловала спящую дочку. Глядя на нее, я думал, что в материнской заботливости присутствует нечто такое, чему отец никогда научиться не сможет. Джулия вслушалась в спокойное дыхание Аманды и с явным облегчением сказала:

– Да, ей лучше.

Она проверила Эрика, потом отправилась в комнату Николь. Та сидела за ноутбуком, но, когда Джулия вошла, захлопнула его крышку.

– Привет, мам.

– Не кажется ли тебе, что уже слишком поздно?

– Но мам…

– Ты вроде бы должна заниматься уроками.

– Я их сделала.

– Тогда почему ты не в постели? Я не хочу, чтобы ты целыми ночами болтала по компьютеру с подружками.

– Мам… – обиженно сказала Николь.

– И нечего смотреть на отца. Сейчас я разговариваю с тобой.

Я обнял Джулию за плечи и сказал:

– Да, действительно уже поздно. Хочешь чая?

– Джек, я разговариваю с Николь. Пожалуйста, не вмешивайся.

– Милая, мы договорились, что она может не ложиться до десяти. Не знаю…

– Если она сделала свое домашнее задание, ей надо тут же отправляться в постель. Я не желаю, чтобы она день и ночь сидела за компьютером.

– Она этого и не делает.

Тут Николь залилась слезами и, вскочив на ноги, закричала:

– Ты всегда ко мне придираешься! Ненавижу!

Она убежала в ванную и хлопнула дверью. Шум разбудил малышку, и та расплакалась. Джулия повернулась ко мне:

– Будь любезен, Джек, позволь мне самой разобраться с детьми.

И я ответил:

– Ты права. Прости.

По правде сказать, я так вовсе не думал. Я думал, что она не права.

В последнее время мне начало казаться, что Джулия изменилась. Стала более напряженной, жесткой.

Аманда рыдала. Я вытащил ее из кроватки, прижал к себе и проверил, не мокрая ли она. Мокрая. Я положил ее на столик и начал менять ей подгузник. Джулия спустилась вниз.

Я решил, что надо дать малышке бутылочку, и понес ее на кухню. Свет там был потушен, горели лишь лампочки над разделочным столом.

Джулия сидела за столом посреди кухни и прямо из бутылки пила пиво.

– Когда ты наконец-то найдешь работу? – спросила она.

– Я пытаюсь.

– Правда? И когда ты в последний раз ходил на собеседование?

– На прошлой неделе.

Джулия хмыкнула.

– Хорошо бы тебе поторопиться, а то нынешняя ситуация уже начинает меня бесить.

Я подавил вспышку гнева.

– Знаю. Нам всем нелегко, – сказал я, искоса глядя на нее.

В свои тридцать шесть Джулия была по-прежнему хороша – изящная, темноволосая и темноглазая, со вздернутым носиком и чем-то таким во всем облике, что принято сравнивать с игристым вином. В отличие от многих деловых женщин она оставалась привлекательной и простой в общении. Джулия легко обзаводилась друзьями, славилась самообладанием и почти никогда не выходила из себя.

Хотя сейчас она, конечно, была взбешена. Даже смотреть на меня не желала. Сидела в полумраке за круглым кухонным столом, уставясь перед собой в пространство. Глядя на нее, я вдруг понял, что она изменилась и внешне. Разумеется, в последнее время она сильно похудела – работа отнимала у нее много сил. Лицо ее отчасти лишилось прежней мягкости, стало более резким, но в чем-то и более завораживающим.

И тут я сообразил, что в ней изменилось все – повадки, внешность, настроение, буквально все, – и меня словно озарило почему: у моей жены роман.

Я где-то читал, что так часто бывает: муж лишается работы, жена перестает его уважать и начинает погуливать. Неужели это правда? Или я просто устал и выдумываю всякие глупости? Вероятно, дело в том, что я сам ощущаю себя неполноценным, непривлекательным. Отсюда и проистекает моя неуверенность в себе.

Но никакие разумные доводы мне не помогали. Я был уверен, что моя догадка верна.

Аманда с удовольствием присосалась к бутылочке. В этой полутемной кухне она смотрела на меня тем странно пристальным взглядом, которым часто смотрят младенцы. Спустя немного она закрыла глазки и перестала сосать. Я положил ее головкой на плечо, чтобы она срыгнула, и отнес обратно в спальню. Уложил в кроватку, выключил ночник. Повернувшись, чтобы выйти, я увидел в дверном проеме силуэт Джулии. Она шагнула ко мне. Я замер. Джулия обняла меня, положила голову мне на грудь.