Майкл Крайтон - Добыча

Однако она продолжала плакать, не умолкая. Возможно, что-то причиняет ей боль, что-то попавшее в подгузник. Я осмотрел ее. И увидел воспаление, красную сыпь на животе, расползающуюся полосами на спину, а по спине к шее.

Вошла Джулия.

– Ты не можешь ее угомонить? – спросила она.

– С ней что-то неладное, – я показал Джулии сыпь.

– Жар у нее есть?

Я тронул лоб Аманды. Лоб был потный, горячий, но это могло объясняться и плачем. Тело оставалось прохладным.

– Нет, не думаю.

Теперь я вдруг увидел сыпь и на бедрах. Была ли она там мгновением раньше? Аманда плакала теперь еще громче.

– Господи, – сказала Джулия. – Я позвоню врачу.

– Да, позвони.

Я уложил девочку на спину – она еще пуще зашлась в крике – и внимательно осмотрел все ее тельце. Сыпь распространялась, сомневаться в этом не приходилось.

Джулия вернулась, сказала, что оставила врачу сообщение.

– Ждать нельзя. Отвезу ее в «скорую», – сказал я.

– Хочешь, я поеду с тобой?

– Нет, оставайся с детьми.

– Ладно, – сказала Джулия и ушла обратно в спальню. Малышка продолжала вопить.

– Я понимаю, плач причиняет неудобства, – говорил интерн, – однако не думаю, что давать ей успокоительное безопасно.

Мы находились в палате больницы «скорой помощи». Интерн склонялся над Амандой, заглядывая ей в ухо с помощью какого-то инструмента. К этому времени уже все ее тело отливало яркой, воспаленной краснотой.

Эта краснота меня пугала. Да и интерну я не доверял, он казался мне слишком молодым и неопытным. Судя по лицу, он и бриться-то еще не начал.

– Жара у нее не было, – сказал, игнорируя вопли Аманды, интерн. – Впрочем, в таком возрасте это ничего не значит. До года температура может не подниматься даже при острых инфекциях.

– Так все дело в этом? – спросил я. – В инфекции?

– Не знаю. Сыпь наводит на мысль о вирусе. Но сначала надо посмотреть анализ крови. А, хорошо… – Проходившая мимо сестра вручила ему листок бумаги. – Угу… хмм…

– Ну что там? – спросил я, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Он смотрел в листок и покачивал головой.

– Так что?

– Это не инфекция, – сказал он. – Лейкоциты в норме, белок тоже.

– И что это значит?

Интерн выглядел очень спокойным. Я подумал: может, он просто тупица?

– Придется проводить расширенное обследование, – сказал он. – Я закажу консультацию хирурга, невропатолога, вызовем дерматолога, инфекциониста. Это означает, что множество людей будут задавать вам одни и те же вопросы, однако…

– Не страшно, – сказал я. – Просто… вы-то как думаете, что с ней неладно?

– Не знаю. Если это не инфекция, нужно искать другие причины… Из страны она не выезжала?

– Нет.

– Воздействию тяжелых металлов или токсинов в последнее время не подвергалась?

– Нет, нет.

– Можете вы вспомнить хоть что-то, способное вызвать такую реакцию?

– Нет, ничего… постойте, ей вчера делали прививки.

– Какие именно?

– Не знаю, – раздраженно ответил я, – те, какие положены в ее возрасте… Вы же тут врач, черт побери…

– Все в порядке, мистер Форман, – успокаивающе произнес он. – Я понимаю, вам нелегко. Если вы назовете мне имя вашего педиатра, я ему позвоню.

Я кивнул. Вытер ладонями лоб. Я был весь в поту. Я продиктовал интерну имя педиатра, и тот занес его в записную книжку. Я пытался успокоиться. Пытался мыслить трезво.

А малышка все продолжала плакать.

Через полчаса у нее начались судороги – как раз когда над ней склонился один из облаченных в белый халат консультантов. Маленькое тельце ее вдруг задергалось, она беспорядочно забила ногами.

Не помню, что я говорил и делал в ту минуту, однако в палате появился здоровенный, как футболист, санитар, который вытащил меня наружу и держал, не отпуская, за руки. Я взглянул из-за его огромного плеча на шестерых врачей, столпившихся вокруг моей дочери, на сестру, вводившую ей в лоб иглу. Тут я закричал и забился, однако санитар объяснил, что это всего лишь внутривенное вливание. У девочки обезвоживание организма. Отсюда и судороги.

Судороги прекратились через несколько секунд. Но плакать она не перестала.

Незадолго до рассвета вызванные к Аманде специалисты, посовещавшись, объявили, что у нее либо кишечная непроходимость, либо опухоль мозга – что именно, они решить не могли и потому распорядились о проведении магнитно-резонансного сканирования.

Аманду пристегнули ремнями к доске, которая вкатывалась на роликах внутрь большой белой машины. Дочка смотрела на нее в ужасе, по-прежнему продолжая рыдать. Медицинская сестра сказала, что я могу подождать в соседнем кабинете, вместе с оператором. Я перешел в комнату с окном во всю стену, в которое был виден прибор.