Джонатан Келлерман - Ледяное сердце

Несколько секунд спустя к «большому дяде» приблизился еще кто-то с противоположной стороны от Лоди-плейс, где начинается проход, Линус Брофи остановился, отступил в темноту и сел у мусорного бака.

Появившийся мужчина, тоже крупный, по словам Брофи, не такой высокий, как Беби-Бой Ли, и, наверное, в два раза тоньше, подошел к певцу и сказал ему что-то, прозвучавшее «дружелюбно». Когда от Брофи потребовали, чтобы он подробнее описал это, тот заявил, будто слышал, о чем шла речь, но не отступился от своей оценки беседы как дружелюбной. («Это так, словно они были друзья, понимаете? Стояли там дружески».)

По мере того как Беби-Бой слушал подошедшего человека, оранжевый огонек его сигареты опускался от уровня рта до уровня пояса.

Неизвестный что-то говорил Беби-Бою, а тот отвечал ему.

Мужчина приблизился к Беби-Бою, и теперь оба как бы крепко сжимали друг друга в объятиях. Потом незнакомец отступил на шаг, осмотрелся, повернулся и покинул проход между домами тем же путем, каким пришел.

Беби-Бой остался один.

Рука у него опустилась. Оранжевый огонек сигареты, оказавшись на земле, рассыпался искорками.

Беби-Бой покачнулся. Упал.

Линус Брофи смотрел во все глаза, наконец набрался храбрости и подошел к «большому дяде». Опустившись перед ним на колени, он окликнул его: «Эй, мужик». Ответа не последовало. Протянув руку, Брофи коснулся выпуклого живота Беби-Боя, ощутил что-то влажное и испугался.

В молодости Брофи отличался крутым нравом. Половину жизни он провел в окружных тюрьмах и прочих пенитенциарных учреждениях Штатов. Видел многое, многое совершал. И он знает, какова на ощупь свежая кровь и как она пахнет. Вскочив на ноги, Брофи пошел к задней двери «Змеючника» и попытался открыть ее, но дверь закрыли на задвижку. Он постучал, но никто ему не ответил.

Уйти кратчайшим путем из прохода между домами — значит проделать путь незнакомца: добраться до Лоди-плейс, повернуть на север к Фонтану и найти кого-то, кто выслушал бы его.

Сегодня вечером Брофи уже дважды наделал в штаны — первый раз в буквальном смысле, во сне, когда был пьян, и теперь в переносном, когда прикоснулся к крови Беби-Боя Ли. Охваченный страхом, Брофи избрал другой путь: он побежал вприпрыжку через длинный квартал и достиг противоположного конца узкого прохода. Поскольку в этот час на улице никого не было, он направился к круглосуточному магазину крепких спиртных напитков, что на углу Фонтана и Эль-Сентро. Войдя в магазин, Брофи закричал продавцу-ливанцу, который сидел за плексигласовой перегородкой, углубившись в чтение, тому самому, кто час назад продал ему три бутылки «Красного феникса». Брофи махал руками, пытаясь сообщить через перегородку то, чему только что стал свидетелем. Продавец воспринял Брофи вполне объективно — как человека, до полусмерти пьяного, — и велел ему убираться.

Когда Брофи начал колотить по плексигласу, продавец подумал, не достать ли ему из-под прилавка бейсбольную биту. В конце концов, так и не совладав с сонливостью и устав от приставаний Брофи, он набрал номер 911.

Брофи покинул магазин и, тяжело ступая, ходил взад-вперед по авеню Фонтан. Когда прибыла полицейская машина голливудского управления, офицеры Кейт Монтес и Кэти Рагглс решили, что проблема в Брофи, и надели на него наручники.

Каким-то образом ему удалось объясниться с «голливудскими синими», и они поехали на своей черно-белой машине в конец узкого прохода. Мощные прожекторы лос-анджелесской полиции осветили тело Беби-Боя Ли ярким холодным светом.

Рот у «большого дяди» открыт, глаза закатились, светло-желтая футболка от Стива Рэя Воэна стала темно-красной, а под телом уже образовалась красная лужица. Позднее установят, что убийца ударил «большого дядю» в живот традиционным для уличных бандитов приемом — вонзил длинный нож под грудину, после чего одним движением прошелся по кишечнику, диафрагме, порезав правый желудочек слишком расширенного сердца Беби-Боя.

Беби-Бою уже давно ничем нельзя было помочь, и полицейские даже не пытались сделать это.

Петра Коннор, только что завершавшая период «без мужиков», знала, что брючный костюм — это глупо. Период «без мужиков» длился три месяца. Как ей казалось, она вполне могла бы побольше потакать своим слабостям, чем сейчас, но всепрощение взяло верх и отныне Петра могла смотреть на носителей Y-хромосом, не испытывая при этом желания врезать как следует.

Петре, единственной женщине среди детективов полицейского управления Голливуда, приходилось постоянно изображать улыбку, от чего у нее болели мимические мышцы.