Патриция Корнуэлл - Последняя инстанция

— Миссис Киффин, — говорю я, пока Марино машет пилой, — пять дней, специальный тариф? В это-то время года? — Умолкаю: на ее лице промелькнуло замешательство. Она не может знать, что творится у меня в голове, не видит того, что вижу я. Ей не по силам вообразить тот ужас, который я воспроизвожу, стоя в этом дешевом мотеле со старыми тюремными матрасами. — Зачем он въехал на пять дней в рождественскую неделю? Постоялец что-нибудь рассказывал в ту ночь такого, что могло бы навести на мысли о цели его визита, занятиях, откуда он родом? Кроме того, что говор был нездешний.

— Я стараюсь не расспрашивать. — Киффин наблюдает за работающим Марино. — Может, и стоило бы. Бывает, некоторые разговорятся, не остановишь. Кто-то, наоборот, не любит, чтобы в их дела лезли.

— Какое у вас сложилось о нем впечатление?

— Ну, Мистер Арахис сразу его невзлюбила.

— Что еще за Мистер Арахис? — Марино нагибается с потолочной плиткой, которая была привернута рым-болтом к четырехдюймовому куску балки.

— Собачка наша. Вы, наверное, заметили ее, когда заходили. Странная кличка для девочки, у которой было столько щенков, да Зак ее так прозвал. Мистер Арахис чуть не охрипла от лая, когда он у нас на пороге появился. Сама пятится, а шерсть на загривке дыбом.

— А что, если ваша собака разлаялась и была не в себе, потому что почуяла поблизости еще кого-то? Того, кого вы не заметили? — предполагаю я.

— Может, и так.

Отвалилась вторая плитка, и лестница зашаталась: капитан спускается. Он снова открывает чемоданчик и достает оттуда рулон бумаги для заморозки и полицейскую ленту, после чего начинает заворачивать потолочные плитки в аккуратные сверточки. Я тем временем прохожу в санузел и осматриваюсь, подсвечивая себе фонариком. Повсюду казенная белизна, туалетный столик загажен желтыми пятнами — видно, постояльцы кладут на него зажженные сигареты, пока бреются, накладывают макияж или делают укладку. И еще я заметила нечто, укрывшееся от глаз Стэнфилда. Обрывок зубной нити повис через край унитаза и застрял под сиденьем. Рукой в перчатке я беру находку. Длиной где-то с фут, несколько дюймов промокли от туалетной воды; в середине нить розоватая, будто кто-то прочищал зубы и десны кровоточили. Мокрую в полиэтиленовый пакет ее класть не стоит. Завернула в бумагу для заморозки, а потом в маленький пакетик, какие используют ювелиры. Вероятно, у нас есть образец ДНК. Вопрос только чей?

Мы с Марино возвращаемся к пикапу в час тридцать, и только Киффин успела открыть входную дверь, чтобы зайти в дом, как оттуда выскакивает Мистер Арахис. Мы выруливаем, а собака мчится вслед и лает. Смотрю в боковое зеркало: Киффин у порога во всю глотку командует псине:

— Быстро домой, кому сказала! — Злобно хлопает в ладоши. — Ко мне, сейчас же!

— Какой-то поганец решил между пытками зубы почистить? — начинает мой спутник. — Что за черт? Знаешь, куда вероятнее, она там с прошлого Рождества висит.

Мистер Арахис уже у моей дверцы; пикап, покачиваясь на колдобинах, пробирается по проселочной дороге через лес к Пятой автостраде.

— Ко мне, быстро! — вне себя вопит Киффин, спускаясь с крыльца и похлопывая руками по коленям.

— Черт бы побрал эту псину, — сердится Марино.

— Стой! — Боюсь, как бы мы не переехали несчастное животное.

Капитан жмет на тормоза, и машина, дернувшись, останавливается. Мистер Арахис с лаем подпрыгивает, голова мелькает перед моим окном.

— Да что ей нужно? — Я окончательно сбита с толку. Несколько часов назад, когда мы только подъехали, эта собака на нас вообще никакого внимания не обратила.

— Домой! — Киффин сама отправилась забрать собаку. За ее спиной в дверях показался ребенок. Только это не тот мальчик, которого мы уже видели, а парень ростом не меньше хозяйки.

Стоило мне выйти из пикапа, как Мистер Арахис отчаянно замахала хвостом. Ткнулась носом в мою ладонь. Бедное никчемное создание, грязное, пахнет псиной. Беру ее за ошейник и тяну к домашним, однако та отнюдь не горит желанием нас покидать.

— Ну пошли, — говорю ей. — Давай я тебя домой заведу, пока под колеса не попала.

Торопливо приближается багровая от злости хозяйка. Со всей дури бьет собаку по голове. Мистер Арахис визжит, как раненая овечка, испуганно поджимает хвост, вся съежилась.

— Кто тут не слушается? — Киффин остервенело машет пальцем перед носом дворняжки. — Марш в дом!

Мистер Арахис прячется за меня.

— Кому сказано!

Собака садится в грязь позади, прижимаясь дрожащим тельцем к моим ногам. Тот, кого я заметила в дверях, исчез, а вместо него на крыльце появился Зак. Он в джинсах и свитере явно с чужого плеча.