Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

Она выглядела неожиданно моложе, чем он ожидал. Ей было, наверное, лет около тридцати или чуть больше, фигура стройная, походка легкая, что подчеркивали туфли без каблука. На ней была коричневатая юбка и такой же жакет, надетый на слегка помятую после перелета белую блузку. На шее поблескивала золотая цепочка, она то и дело нервно перебирала ее под изучающим взглядом троих мужчин. Она выглядела по-деловому и компетентно, но он обратил внимание, как странно она держит портфель, не сбоку, а перед собой.

– Доктор Фаулер. – Он протянул руку, подавив естественное побуждение поцеловать ее.

– Сеньор Фортунато? Очень рада познакомиться.

– Я тоже, доктор, – приветливо произнес он. – Добро пожаловать в Буэнос-Айрес. Это инспектор Фабиан Диас – (Фабиан неожиданно церемонно поклонился.) – А это офицер Пилар.

Когда она повернулась подать руку Фабиану, Фортунато понял, что портфелем она закрывала большое красное пятно на бедре. Возможно, от томатного сока.

– Доктор Фаулер, – проговорил он, – вас испачкали в полете!

Она опустила глаза на пятно и покраснела:

– Да это сосед расплескал свой стакан. – Она по-девичьи повела плечами. – Может, повезет и в отеле есть прачечная.

Неловкость, возникшая оттого, что трое мужчин уставились на нее, прошла, и Фортунато сказал:

– Ну что вы, конечно, там постирают. Позвольте, помогу вам…

Тут шофер пришел в себя и перехватил у него сумку, потом они проследовали через похожий на необъятную пещеру зал прибытия. Посредники и таксисты признали в них полицейских и не стали приставать. Эсейса давно славился своей таксистской мафией, оставлявшей прилетающим пассажирам выбор: быть обобранным самими таксистами или за баснословные деньги приобретать билеты в подставных кассах той же самой мафии. Этот приносивший бешеные прибыли бизнес контролировали Federales. [16] Здесь: федеральная полиция (исп.).

Доктор крутила головой, словно никогда раньше не видела аэропорта, и внимательно разглядывала газетные киоски и рекламу. Когда они вышли на площадь, он заметил, что она глубоко вдыхает влажный, пахнущий выхлопными газами и субтропической листвой воздух Буэнос-Айреса. Даже огромное замощенное пространство Эсейсы все равно не могло подавить сырой запах черной земли пампы. Он открыл ей дверцу машины и сел с другой стороны. Фабиан сел спереди.

– В «Шератон», правильно?

– Пожалуйста.

Водитель показал человеку в будке у въезда на стоянку свой значок, и тот выпустил их.

– Вы первый раз в Буэнос-Айресе, доктор Фаулер?

– Афина, – сказала она. – Зовите меня Афина.

– Богиня мудрости, нет?

Она улыбнулась:

– И богиня войны.

Все замолчали, машина стала набирать скорость, и Фортунато устроился на сиденье поудобнее. Они ехали по городу, тринадцать миллионов жителей которого не переставали вздыхать, каким же он был прежде. Восемьдесят лет назад Буэнос-Айрес был одним из богатейших городов мира, тогда ходили легенды о его экстравагантных плейбоях-тангеро. Город борделей и оперных театров, особняков, построенных на доходы от торговли скотом и пшеницей, город дуэлей на ножах, шелковых рубашек, бирж, экипажей и серебра. Город, построенный, чтобы утереть нос Европе. А теперь потерянный, доведенный до банкротства пятьюдесятью годами диктатуры и грабежа, но сохранивший на своих грязноватых улицах кричащую мишурой веселость.

Куда ни глянь, повсюду здесь можно было встретить красивые лица. На улицах полно берлинцев, венецианцев, англичан, басков и поляков, причем аргентинский климат и темные глаза Анд еще больше подчеркивали их светлые европейские черты. Дети военных преступников смешивались с чадами их жертв, и среди них, невидимые глазу, растворились тридцать тысяч жертв диктатуры, чьи черты, подобно их телам, просто «исчезли».

Доктор заговорила с комиссаром на своем школьном испанском, произнося слова с легким мексиканским акцентом. Ему польстила проскользнувшая у нее нотка юношеского восхищения.

– Мне очень хочется начать работать по этому делу с вами, сеньор Фортунато. В госдепартаменте очень высоко отзывались о вас. Говорили, что у вас безупречная репутация. Благодарность за задержание серийного убийцы детей. Еще одна – за предотвращенную попытку похищения.

Фортунато пожал плечами.

– Стараемся, – сказал он неопределенно.

– Говорили, что вы даже расследовали других полицейских.

Фортунато понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: она имеет в виду тот эпизод, когда они случайно вышли на контролировавшуюся другим комиссаром сеть продажи краденых автомобилей. К тому времени, когда они поняли, кому она принадлежит, один из честных полицейских передал доказательства судье, а те, кто стоял над судьей, посчитали нужным забросить сеть пошире. Ему стало ясно, что Бианко написал ему героическую характеристику.