Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

– Посмотри, – стал урезонивать его Фортунато, – чем твое положение так уж ухудшится? Первый раз ты убил в шестнадцать лет; когда стал совершеннолетним, убил снова. После этой последней пары я не думаю, что еще одно убийство что-нибудь изменит. Это уже нескончаемая цепь, нет? Мы даем тебе expediente, почитаешь его и пропоешь свою песенку судье, гринго напишут свой доклад, и все счастливы.

– А я? Мне-то с чего быть счастливым?

– Вот что, Энрике. Ты помогаешь нам, мы помогаем тебе. Верно? Думаю, мы можем по крайней мере дать тебе более удобное помещение. Дать тебе какое-нибудь местечко поуютнее, с супружескими привилегиями. А через несколько лет, когда шум поутихнет, кто знает? Могут вдруг обнаружить техническую ошибку в приговоре. Или ты как-то там сбежишь, или тебя помилуют.

– Какое-то безумие.

Фортунато не торопился, выдержал долгую философскую паузу, а потом очень медленно и очень сдержанно, с расстановкой заговорил:

– Да, сынок. Безумие. Но ты и живешь в безумном мире, нет? В мире сплошных иллюзий, и в этом мире правит тот, кто самый лучший актер. – Он вздохнул. – Подумай об этом. Я без труда найду кого-нибудь другого, если для тебя это слишком тяжело. В Буэнос-Айресе полно людей со сложными проблемами.

– Какое-то безумие, – бормотал убийца.

В комнату вошел комиссар с калебасой, полной дымящимися травами, и маленьким стальным чайничком. Помощник инспектора нес сахарницу и лимон.

– Все в порядке? – спросил комиссар.

– Этот малый поистине благородный человек! – Фортунато положил перед Богусо еще одну сигарету. – Возьми-ка.

Богусо посасывал мате, а Фортунато беседовал с комиссаром о том, как идет ремонт, и о разных мелочах, которыми живет полицейский участок. Когда соломинка Богусо начинала булькать, Фортунато подсыпал в калебасу щепотку сахару и подливал несколько больших ложек кипятку. Через некоторое время он встал и направился к двери:

– Ладно, Винсенте, у меня еще много дел. Смогу я через несколько дней еще раз поговорить с Энрике?

Комиссар отлично подыграл ему:

– Тебе придется покупать билет на самолет. Его переводят завтра в Рио-Негро.

Богусо дернулся в сторону комиссара, как будто получил удар собственной электрической дубинки:

– Что?!

– Я получил вчера приказ из директората исполнения наказаний. Его отправляют в Рио-Негро.

– Ах ты, проститутка, ты меня продал! Я плачу тебе по пятьсот песо в месяц…

Комиссар треснул его по затылку, и калебаса покатилась по полу.

– Заткнись ты, boludo! Я, что ли, велел тебе убивать каменщика с женой! Я старался, как мог, помочь тебе, куча ты дерьма. От меня больше ничего не зависит!

Богусо рефлективно дернулся встать, и помощник инспектора, схватив его за ухо, заставил снова сесть на стул и тут же тыльной стороной ладони хлестнул по лицу.

– Нет, этого не получится, – медленно произнес Фортунато. – Боюсь, Винсенте, я напрасно занял твое время. Извини. Если его отправляют в Рио-Негро… – Он взялся за ручку двери.

– Ну что ты, Мигель. Приятно было повидаться.

Богусо в панике взвизгнул:

– Погодите, комиссар! Погодите!

– Все, Энрике. Я опоздал. Прости.

– Нет! Не уходите! Давайте еще поговорим, коми! Я согласен. Все что хотите! Коми!

Искаженное страданиями лицо заключенного безотчетно подергивалось, и Фортунато почему-то подумал о жертвах Богусо, каменщике и его жене, и о том, какие у них были страшные лица, когда Богусо прикладывал электрические провода к их половым органам. И снова он подумал об Уотербери, о том, в какой шок повергли его ужасающие раны, и вдруг Фортунато почувствовал такое отвращение к Богусо, что захотелось вытащить пистолет и всадить пулю в отвратительную безжалостную морду, а потом спокойно выйти за дверь и пойти к себе домой, к Марселе, в какое-нибудь далекое зеленое место, где никто его не знает и где у него не будет прошлого. Вместо этого он подал знак комиссару с помощником инспектора выйти и спокойно поднял с пола калебасу. Усевшись напротив запаниковавшего убийцы, он проговорил:

– Ну так как, сынок, будем работать вместе?

В следующие четыре дня Фортунато имел удовольствие провести много часов с Богусо, которого перевели в чистую выбеленную камеру для VIP-персон в комиссариате № 33; там были лампочки, туалет и раковина. На нем это очень быстро сказалось положительно, он смотрелся отдохнувшим и с усердием занимался учебой. Фортунато написал его историю со всеми необходимыми деталями и дал ему копию expediente, чтобы он ознакомился с другими уликами и показаниями. Место и угол вхождения пуль, модель и цвет автомобиля убийцы, детали одежды Уотербери, его внешность. Богусо даже свозили на место преступления, чтобы он запомнил дополнительные детали, которые может знать только очевидец.