Дж. Конрат - Виски с лимоном

– А что он прописывал родственникам?

– Как обычно. Обезболивающее, таблетки от бессонницы, слабительное, слабые препараты от простуды, крем от прыщей, контрацептивы – весь стандартный набор. Из новомодных – пропеция и виагра. По-моему, он не возражал, что семья его так использует, он был рад помочь родственникам. Обе мои бабушки молились на него, как на святого.

Бенедикт отъел уже порядочный кус от своего пирожного и теперь мог тоже присоединиться к расспросам.

– Он когда-нибудь применял в своей практике препараты для инъекций?

– Вы имеете в виду, от диабета?

– Любые.

– Для родни – нет. Большинству моих родственников стало бы дурно при одной мысли об уколе.

Я задумчиво шмыгнула носом, если такое вообще возможно.

– А как насчет секонала? – спросила я. – Это сильное успокоительное, типа валиума.

– Только не родственникам. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.

– Мы предполагаем, что в ночь своей гибели ваш отец выписал рецепт на большое количество секонала – возможно, для кого-то из знакомых. Вы знаете какого-нибудь человека по имени Чарлз или Чак?

– Мне очень жаль, но нет.

– Какой-нибудь дальний родич или знакомый – ваш или вашего отца?

– Нет. По крайней мере я такого не знаю.

– Мисс Бустер…

– Мелисса.

– Мелисса, это тяжелый вопрос, но все-таки как по-вашему: не могли ваш отец торговать рецептами?

Она покачала головой с таким выражением, как будто говорила «нет» неразумному дитяти.

– Папа? Ни в коем случае. Оглянитесь. Это неплохой дом, но отнюдь не роскошный. Мой отец хорошо зарабатывал, но все его расходы были прозрачны. Он жил по средствам. Кроме того, папа был просто не такой человек. Я с младенческого возраста усвоила, что такие препараты и наркотические вещества опасны и требуют очень серьезного отношения.

Она потянулась к коробке с пончиками и, вытащив тот, что был обсыпан пудрой, аккуратно его надкусила.

– Мог бы он держать блокнот с бланками в доме?

– Возможно. Его письменный стол в кабинете. Хотите посмотреть?

– Будьте так добры.

Мелисса положила пончик на стол и дважды качнулась на своем диванчике, чтобы с третьей попытки вытолкнуть свое внушительное тело в стоячее положение. Как мама-гусыня, она вперевалочку повела нас сначала в коридор, а затем в комнату размером с чулан.

– На самом деле это просто большой стенной шкаф, – сказала Мелисса. – Папа поставил сюда письменный стол, и получился кабинет.

Она не стала входить внутрь, вероятно, потому, что если бы она это сделала, то просто не смогла бы там повернуться. Я поблагодарила и вошла одна, оставив Харба снаружи поддерживать светскую беседу.

Стол был старым и, по всем признакам, много лет служил верой и правдой. Это был письменный стол с убирающейся крышкой, пятью ящиками и полудюжиной уютных отсеков и выемок, чтобы хранить счета или почту. Я быстро перетрясла его, обнаружив в результате своих усилий кучу всякого хлама, но никакого блокнота с отрывными бланками.

– А не было рецептурного блокнота в списке вещдоков, взятых полицией с места преступления?

Обернувшись, Бенедикт отрицательно помотал головой и тут же вернулся к своей прерванной беседе с Мелиссой. Разговор шел, естественно, о еде.

Я подошла к стоявшему рядом со столом картотечному шкафчику и произвела беглый, профессиональный осмотр, найдя при этом бланки деклараций о доходах, несколько медицинских карт и небольшую стопку технологических инструкций по применению. Никакого рецептурного блокнота не было.

– Простите, – прервала я их животрепещущий спор по поводу начинки для пиццы, – в какой комнате было найдено тело вашего отца?

– В его спальне. Надо пройти по коридору, потом по лестнице и направо. Если не возражаете, я, право, предпочла бы туда не ходить.

– Понимаю.

Харб бросил на меня вопросительный взгляд, и я качнула головой, давая понять, что ему не обязательно за мной тащиться. Хозяйскую спальню я нашла без труда. Это была просторная комната с двумя венецианскими окнами. Очень широкая кровать с пологом на четырех столбиках и в том же стиле платяной шкаф и комод с зеркалом. Шторы, покрывало и ковер были выдержаны в одних тонах: золотисто– и темно-коричневых.

Кровать была не застелена. Рядом с ней стояло кресло – тоже часть гарнитура, где, видимо, имела обыкновение сидеть перед зеркалом миссис Бустер, нанося макияж, и где был связан и убит доктор Бустер. Полиция Палатайна забрала веревку, которой он был связан, однако само кресло осталось – все еще испачканное кровью. Ковер под ним был также заляпан бурыми пятнами.