Петра Хаммесфар - Ложь

Михаэль слушал ее, стиснув зубы, и время от времени бросал на Жака взгляд, полный испепеляющей ненависти.

– Ты спала с ним? – беззвучно, одними губами, полувопросительно-полуутвердительно произнес он.

Она кивнула. Жак всплеснул руками.

– Non! – воскликнул он.

Что он говорил дальше, Сюзанна не поняла. Курс французского, который прислал ей Дитер, не предусматривал подобных ситуаций. Она услышала только имя Алина. Жак был вне себя от ярости. Трус, подумала она и потребовала:

– Говори по-немецки, чтобы Михаэль понимал тебя!

– Я все прекрасно понимаю, – сказал Михаэль. Он отступил в сторону и пристально смотрел на нее, словно ожидая чего-то. – Он сказал, что ты лжешь. Он сказал, что ты не понимаешь ни слова из того, что он говорит.

Теперь ситуация стала критической. Конечно, она не понимала ни слова. Она знала только то, что Надя написала трогательное письмо Жаку после его расставания с Алиной и просила его простить ее. А что, если он опять вернулся к Алине? Письмо Нади он, конечно, не читал: на конверте стояло «Вернуть отправителю».

– У меня был сложный период в жизни, – начала она, рискуя вызвать гнев Михаэля. – Ты уже знаешь, что тогда я пристрастилась к бутылке. Узнав, что ты связался с Палеви, я была вне себя от ярости. А Жак как раз расстался с Алиной, и я подумала, что мы с ним могли бы… Но я была тогда совершенно пьяна и не понимала, что делаю.

Михаэль в полной растерянности уставился на нее. Потом он похлопал Жака по плечу.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я ничего не скажу Алине.

Жак опять разразился проклятиями и принялся что-то объяснять. Михаэль вытолкал его в прихожую. Сюзанна села за письменный стол, стараясь справиться с волнением. Ей опять удалось выкрутиться, но какой ценой! Она слышала, как Жак с Михаэлем спускаются по лестнице, как хлопнула входная дверь. Потом Михаэль быстро направился в подвал. Видимо, он не мог справиться с собой. За это время она поняла, что плавание было для него лучшим способом снять стресс.

Через некоторое время она решила позвонить Дитеру. Трубку сняла Рами. Но теперь Сюзанна уже не боялась разговаривать с ней.

– Добрый день, вас беспокоит Надя Тренклер, я хотела бы поговорить с господином Ласко.

Дитер обрадовался, услышав, что в Люксембурге все прошло по намеченному сценарию.

– У тебя голос грустный. Что-то случилось?

Она рассказала ему, что произошло, он попытался утешить ее.

– Михаэль успокоится, – убеждал ее Дитер. – Не сегодня, так завтра. А если не успокоится, то ты в любой момент можешь расстаться с ним.

Затем он предложил Сюзанне связаться с остальными инвесторами, прежде чем кто-то из них взбунтуется так же, как Цуркойлен. Дитер узнал, в каких банках лежат деньги, и был уверен: он сможет убедить остальных восьмерых вкладчиков, чтобы они вели себя спокойно.

– Но нам к этим деньгам никак не подступиться, – сказала она.

– Нам – нет, а вот Харденберг наверняка сможет их получить. Если откажется, я напомню ему о приятной встрече с Цуркойленом.

Она была благодарна Дитеру за то, что он ненадолго отвлек ее от мыслей о Михаэле.

– Почему ты не отдал Вольфгангу письма и ноутбук?

Дитер засмеялся:

– Письма уже давно сожжены. А что касается ноутбука, то я не хотел бы, чтобы меня считали твоим сообщником.

Дитер считал, что Сюзанне все еще следовало опасаться разоблачения, но, после того как она ввела в заблуждение Жака, риск, что ее обман раскроется, стал гораздо меньше.

При мысли о том, каково сейчас Михаэлю, у Сюзанны болезненно сжалось сердце. Через полчаса она наконец решилась спуститься вниз. Заметив ее, Михаэль подплыл к краю бассейна и, с трудом переводя дух, сказал:

– Поверить не могу.

Она не знала, что ей ответить на это. Еще раз попросить прощения, сказать, что она любит его? Надя, вероятно, так бы и поступила, но она-то не Надя. Она знала, как больно, когда тебя предают, знала, как ужасно чувствовать себя обманутой, даже если не было никакого идеального брака. Это еще страшнее: цепляться за иллюзию и внезапно осознать свою ошибку.

Он подтянулся, сел на бортик и сказал:

– Я должен что-нибудь съесть. Давай поедем в «Деметрос».

– Может, лучше останемся дома? – спросила она. – Я приготовлю нам что-нибудь.

– Побереги свои силы. Я должен выйти из дому, иначе у меня совсем сдадут нервы.

Возможно, он был прав. Среди посторонних людей волей-неволей придется держать себя в руках. Помедлив, она кивнула. Поднимаясь по лестнице, Михаэль спросил: